В Центробанке оценили сценарии перехода России на зеленую энергетику
Переход на зеленую энергетику в любом случае повлечет снижение благосостояния, считают эксперты Банка России. Наиболее «травматичный» сценарий — повышение издержек для экспортеров за счет углеродного регулирования за рубежом
Фото: Константин Михальчевский / РИА Новости
Наиболее эффективный теоретический сценарий для доведения в стране доли энергии из возобновляемых источников до 25% — это повышение производительности сектора зеленой энергетики. К такому выводу приходят сотрудники департамента исследования и прогнозирования Банка России Михаил Андреев и Алена Нелюбина в статье «Сценарии энергоперехода в России: эффекты в макроэкономической модели общего равновесия с рациональными ожиданиями», которую изучил РБК. Но в этом сценарии неизвестной остается степень трансформации инвестиций в эффективность производства.
Также приемлемым сценарием, в меньшей степени снижающим благосостояние общества, по мнению авторов, является повышение внутренних налогов на традиционную углеводородную энергетику и направление средств, собранных за счет таких налогов, в зеленый сектор.
Работа представляет исключительно точку зрения авторов и не может рассматриваться как официальная позиция ЦБ, подчеркивается в статье.
Ее авторы рассматривают несколько сценариев возможного энергоперехода в России. Под энергопереходом они имеют в виду значительное смещение в структуре потребления энергии от источников с высокими выбросами углерода к безуглеродным, зеленым источникам энергии. Некоторые страны могут быть не заинтересованы в декарбонизации, например из-за ориентации на экспорт ископаемого топлива или выгод от глобального потепления, отмечают эксперты ЦБ. Однако декарбонизация и энергетический переход могут стать их единственной альтернативой, так как большинство стран могут применить внешнее экономическое давление, чтобы стимулировать декарбонизацию, указывают они.
Один из таких инструментов — европейский механизм пограничной корректировки углеродных выбросов (CBAM), вступивший в силу с октября прошлого года. Пока импортеры некоторых видов продукции в ЕС должны ежеквартально отчитываться о ее углеродном следе, но с 1 октября 2026 года они должны будут платить за выбросы, образовавшиеся при производстве в третьих странах.
Сейчас доля мощности возобновляемых источников энергии во всей мощности генерации России составляет 2,3% (сюда не входят атомная генерация и гидрогенерация), а доля энергии солнца и ветра — 1,8%, указывается в статье. При этом доля фактически вырабатываемой энергии, приходящейся на солнце и ветер, составляет лишь 0,8% (данные за первое полугодие 2023 года), что связано с нерегулярностью выработки такой энергии.
Предполагается, что рассматриваемые условия (повышение налога, снижение цены и т.д.) действуют равномерно на протяжении десяти лет, после чего прекращают свое действие, однако достижение доли 25% возможно уже по истечении этого срока.
Авторы рассматривают следующие сценарии:
Снижение внешней цены на экспортируемую «коричневую» энергию, в первую очередь за счет повышения импортерами налогов на продукцию, использующую углеродное топливо.
Согласно расчетам, если снижение экспортной цены составляет около 53%, то зеленая энергетика достигает доли 25% рынка. Однако показатель приближается к этому значению по истечении порядка 70 лет. По истечении же десятилетнего периода снижения внешней цены доля зеленого сектора на рынке составляет лишь 2,6%. Это указывает на высокую инерционность сценария, что связано с «медленной подстройкой производственного капитала под сложившиеся условия», отмечают авторы.
Кроме того, достижение цели сценария зависит от того, насколько агрессивно производитель «коричневой» энергии будет переориентировать продукцию на внутренний рынок при снижении внешней цены, подчеркивают они.
Введение (повышение) внутреннего налога на «коричневую» энергию.Здесь возможны два варианта. В первом — налог взимается со всей произведенной «коричневой» энергии и передается домохозяйствам в виде трансфертов разной формы. Во втором — налог взимается только с внутреннего «коричневого» производства и передается производителям зеленой энергии через субсидии. В первом случае цель энергоперехода достигается при ставке налога 25%, во втором — при ставке 17%. То, что во втором варианте сценария необходимый уровень налога оказывается ниже, указывает на то, что «процесс стимулирования «зеленых» производителей надбавками оказывается более эффективной мерой, чем искусственное ухудшение показателей «коричневого» сектора с помощью налогов», констатируют эксперты ЦБ.
Согласно их расчетам, во втором варианте процесс энергоперехода происходит более активно: уже на горизонте порядка 25 лет зеленая энергетика близка к достижению целевого показателя, в то время как в первом варианте аналогичные показатели достигаются за период более 40 лет. Более интенсивную динамику второго варианта сценария авторы объясняют тем, что стимулирование зеленого сектора происходит не только косвенно через снижение спроса на конкурирующую «коричневую» энергию, но и напрямую через надбавки. Также стоимость энергии в этом случае ниже, поскольку производители зеленой энергии в силу надбавок имеют возможность более активно снижать цены, а производители «коричневой» энергии в таких условиях дополнительно затруднены в повышении цен.
Рост совокупной факторной производительности в секторе зеленой энергетики.
Авторы не моделируют причины роста производительности, поскольку результаты сценария используются лишь справочно — как ориентация на максимально высокое значение общественного благосостояния, которое можно получить при энергопереходе за счет роста производительности. В этом сценарии при росте производительности на 55% в долгосрочном равновесии зеленая энергетика достигает требуемой доли рынка.
Наибольшее снижение общественного благосостояния происходит в сценарии снижения внешней цены на «коричневую» энергию: экономика недополучает экспортный доход, а рост неэнергетического экспорта лишь смягчает, но не компенсирует снижение. Варианты же сценария роста внутреннего налога являются менее обременительными для экономики. При этом наиболее предпочтительным авторы называют вариант с перенаправлением средств производителям зеленой энергии. «В этом случае снижение общественного благосостояния ниже, энергопереход происходит быстрее, а рост цен на энергию также ниже. Данный результат, на наш взгляд, делает актуальным вопрос налоговой стратегии в климатической политике», — подчеркивают они.
«Согласно расчетам, энергопереход возможен и устойчив к предпосылкам относительно устройства экономики, если страна-экспортер применяет собственные инструменты стимулирования: повышает внутренний налог на «коричневое» производство или стимулирует производительность в зеленом секторе, а не констатирует внешнее воздействие в форме снижения экспортной выручки», — заключают эксперты ЦБ.
В декабре прошлого года был обнародован проект плана мероприятий в рамках стратегии низкоуглеродного развития России. В нем есть пункт о разработке к 2028 году системы взимания платы за углерод.
Главные вопросы введения налогов на углерод в России заключаются в том, в отношении кого они должны быть введены и как будут тратиться средства от этих сборов, считает директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв. «Если мы развиваем более эффективные производства и инвестируем в них, то экономика в целом растет, все замечательно. Но когда это происходит через углеродный сбор, арбитром является государство, и это проблема. Дискуссия состоит в том, насколько эффективно государство будет это делать», — говорит он.
В качестве примеров энергоперехода стран — экспортеров углеводородов можно рассматривать опыт Норвегии, являющейся крупнейшим продавцом энергоресурсов в масштабах ЕС и при этом активно развивающей зеленый сектор, отмечает профессор Высшей школы бизнеса НИУ ВШЭ Михаил Аким. Также он напоминает, что ряд стран — экспортеров энергоносителей из региона Персидского залива диверсифицируют энергетику путем развития возобновляемой энергетики. По мнению эксперта, рассмотрение пределов развития зеленой энергетики в 25% от доли энергетического рынка может выглядеть несколько неадекватно, поскольку «в ряде стран этот уровень уже достигнут и при этом энергетическая система остается стабильной». Вместе с тем он согласен с авторами в том, что перспективы по объему установленной «зеленой» мощности будут зависеть от развития технологий.
«В современных реалиях приходится учитывать, что санкционные ограничения во многом направлены на ограничение поставок передовых технологий, внедрение которых является одним из основных факторов успешной реализации политики устойчивого развития и энергоперехода. И здесь ключевую роль играют механизмы наднационального регулирования и международной кооперации», — заключает Аким.
Фото: Константин Михальчевский / РИА Новости
Наиболее эффективный теоретический сценарий для доведения в стране доли энергии из возобновляемых источников до 25% — это повышение производительности сектора зеленой энергетики. К такому выводу приходят сотрудники департамента исследования и прогнозирования Банка России Михаил Андреев и Алена Нелюбина в статье «Сценарии энергоперехода в России: эффекты в макроэкономической модели общего равновесия с рациональными ожиданиями», которую изучил РБК. Но в этом сценарии неизвестной остается степень трансформации инвестиций в эффективность производства.
Также приемлемым сценарием, в меньшей степени снижающим благосостояние общества, по мнению авторов, является повышение внутренних налогов на традиционную углеводородную энергетику и направление средств, собранных за счет таких налогов, в зеленый сектор.
Работа представляет исключительно точку зрения авторов и не может рассматриваться как официальная позиция ЦБ, подчеркивается в статье.
Ее авторы рассматривают несколько сценариев возможного энергоперехода в России. Под энергопереходом они имеют в виду значительное смещение в структуре потребления энергии от источников с высокими выбросами углерода к безуглеродным, зеленым источникам энергии. Некоторые страны могут быть не заинтересованы в декарбонизации, например из-за ориентации на экспорт ископаемого топлива или выгод от глобального потепления, отмечают эксперты ЦБ. Однако декарбонизация и энергетический переход могут стать их единственной альтернативой, так как большинство стран могут применить внешнее экономическое давление, чтобы стимулировать декарбонизацию, указывают они.
Один из таких инструментов — европейский механизм пограничной корректировки углеродных выбросов (CBAM), вступивший в силу с октября прошлого года. Пока импортеры некоторых видов продукции в ЕС должны ежеквартально отчитываться о ее углеродном следе, но с 1 октября 2026 года они должны будут платить за выбросы, образовавшиеся при производстве в третьих странах.
Сценарии энергоперехода
Построенная авторами модель описывает малую открытую экономику (с небольшой долей на мировом рынке), сильно зависящую от экспорта нефти и газа. Особенностью модели является наличие двух секторов — зеленого (в работе под этим подразумевается главным образом энергия солнца и ветра) и «коричневого» (то есть традиционного, основанного на углеводородах), конкурирующих между собой за поставку энергии третьему сектору экономики, выпускающему конечный продукт. Целью энергоперехода в данной модели является рост доли зеленого сектора с 1% всего энергетического рынка до 25%.Сейчас доля мощности возобновляемых источников энергии во всей мощности генерации России составляет 2,3% (сюда не входят атомная генерация и гидрогенерация), а доля энергии солнца и ветра — 1,8%, указывается в статье. При этом доля фактически вырабатываемой энергии, приходящейся на солнце и ветер, составляет лишь 0,8% (данные за первое полугодие 2023 года), что связано с нерегулярностью выработки такой энергии.
Предполагается, что рассматриваемые условия (повышение налога, снижение цены и т.д.) действуют равномерно на протяжении десяти лет, после чего прекращают свое действие, однако достижение доли 25% возможно уже по истечении этого срока.
Авторы рассматривают следующие сценарии:
Снижение внешней цены на экспортируемую «коричневую» энергию, в первую очередь за счет повышения импортерами налогов на продукцию, использующую углеродное топливо.
Согласно расчетам, если снижение экспортной цены составляет около 53%, то зеленая энергетика достигает доли 25% рынка. Однако показатель приближается к этому значению по истечении порядка 70 лет. По истечении же десятилетнего периода снижения внешней цены доля зеленого сектора на рынке составляет лишь 2,6%. Это указывает на высокую инерционность сценария, что связано с «медленной подстройкой производственного капитала под сложившиеся условия», отмечают авторы.
Кроме того, достижение цели сценария зависит от того, насколько агрессивно производитель «коричневой» энергии будет переориентировать продукцию на внутренний рынок при снижении внешней цены, подчеркивают они.
Введение (повышение) внутреннего налога на «коричневую» энергию.Здесь возможны два варианта. В первом — налог взимается со всей произведенной «коричневой» энергии и передается домохозяйствам в виде трансфертов разной формы. Во втором — налог взимается только с внутреннего «коричневого» производства и передается производителям зеленой энергии через субсидии. В первом случае цель энергоперехода достигается при ставке налога 25%, во втором — при ставке 17%. То, что во втором варианте сценария необходимый уровень налога оказывается ниже, указывает на то, что «процесс стимулирования «зеленых» производителей надбавками оказывается более эффективной мерой, чем искусственное ухудшение показателей «коричневого» сектора с помощью налогов», констатируют эксперты ЦБ.
Согласно их расчетам, во втором варианте процесс энергоперехода происходит более активно: уже на горизонте порядка 25 лет зеленая энергетика близка к достижению целевого показателя, в то время как в первом варианте аналогичные показатели достигаются за период более 40 лет. Более интенсивную динамику второго варианта сценария авторы объясняют тем, что стимулирование зеленого сектора происходит не только косвенно через снижение спроса на конкурирующую «коричневую» энергию, но и напрямую через надбавки. Также стоимость энергии в этом случае ниже, поскольку производители зеленой энергии в силу надбавок имеют возможность более активно снижать цены, а производители «коричневой» энергии в таких условиях дополнительно затруднены в повышении цен.
Рост совокупной факторной производительности в секторе зеленой энергетики.
Авторы не моделируют причины роста производительности, поскольку результаты сценария используются лишь справочно — как ориентация на максимально высокое значение общественного благосостояния, которое можно получить при энергопереходе за счет роста производительности. В этом сценарии при росте производительности на 55% в долгосрочном равновесии зеленая энергетика достигает требуемой доли рынка.
Экономические последствия
Все сценарии предполагают, что уровень общественного благосостояния в процессе достижения целей энергоперехода снизится. Однако авторы предупреждают, что в расчетах не учитывается положительный эффект от энергоперехода — «устранение угрозы глобального потепления». Этот фактор, если бы его можно было рассчитать, мог бы внести положительный вклад в динамику благосостояния, указывают они.Наибольшее снижение общественного благосостояния происходит в сценарии снижения внешней цены на «коричневую» энергию: экономика недополучает экспортный доход, а рост неэнергетического экспорта лишь смягчает, но не компенсирует снижение. Варианты же сценария роста внутреннего налога являются менее обременительными для экономики. При этом наиболее предпочтительным авторы называют вариант с перенаправлением средств производителям зеленой энергии. «В этом случае снижение общественного благосостояния ниже, энергопереход происходит быстрее, а рост цен на энергию также ниже. Данный результат, на наш взгляд, делает актуальным вопрос налоговой стратегии в климатической политике», — подчеркивают они.
«Согласно расчетам, энергопереход возможен и устойчив к предпосылкам относительно устройства экономики, если страна-экспортер применяет собственные инструменты стимулирования: повышает внутренний налог на «коричневое» производство или стимулирует производительность в зеленом секторе, а не констатирует внешнее воздействие в форме снижения экспортной выручки», — заключают эксперты ЦБ.
В декабре прошлого года был обнародован проект плана мероприятий в рамках стратегии низкоуглеродного развития России. В нем есть пункт о разработке к 2028 году системы взимания платы за углерод.
Главные вопросы введения налогов на углерод в России заключаются в том, в отношении кого они должны быть введены и как будут тратиться средства от этих сборов, считает директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв. «Если мы развиваем более эффективные производства и инвестируем в них, то экономика в целом растет, все замечательно. Но когда это происходит через углеродный сбор, арбитром является государство, и это проблема. Дискуссия состоит в том, насколько эффективно государство будет это делать», — говорит он.
В качестве примеров энергоперехода стран — экспортеров углеводородов можно рассматривать опыт Норвегии, являющейся крупнейшим продавцом энергоресурсов в масштабах ЕС и при этом активно развивающей зеленый сектор, отмечает профессор Высшей школы бизнеса НИУ ВШЭ Михаил Аким. Также он напоминает, что ряд стран — экспортеров энергоносителей из региона Персидского залива диверсифицируют энергетику путем развития возобновляемой энергетики. По мнению эксперта, рассмотрение пределов развития зеленой энергетики в 25% от доли энергетического рынка может выглядеть несколько неадекватно, поскольку «в ряде стран этот уровень уже достигнут и при этом энергетическая система остается стабильной». Вместе с тем он согласен с авторами в том, что перспективы по объему установленной «зеленой» мощности будут зависеть от развития технологий.
«В современных реалиях приходится учитывать, что санкционные ограничения во многом направлены на ограничение поставок передовых технологий, внедрение которых является одним из основных факторов успешной реализации политики устойчивого развития и энергоперехода. И здесь ключевую роль играют механизмы наднационального регулирования и международной кооперации», — заключает Аким.
