Эпоха великих отравлений, или Что такое «порошок наследников»
Период позднего Средневековья с XV по XVII века называют эпохой Великих географических открытий. Но не все знают, что это было и время самых яростных дворцовых интриг, а также вероломных убийств с помощью кинжала и яда.
Во Франции годы правления «короля-солнца» Людовика XIV по праву считают апофеозом эпидемии вероломных отравлений, когда жизнь слишком активного политика или богача, имеющего нетерпеливых наследников, не стоила и гроша.
Эпоха Людовика XIV — это не только поражающие богатством дворцы и наряды, бравые мушкетеры и фееричные балы. За блестящим фасадом высшего света скрывался постоянный страх погибнуть от удара стилетом в собственной спальне, от выстрела в подворотне или от яда за своим же столом.
Жены травили мужей, сыновья отцов, братья друг друга и так далее. При этом жизнь постороннего человека, ставшего на пути, не имела никакой ценности вообще. Так называемый «порошок наследников», а говоря проще яд, был самым востребованным товаром у ворожек и знахарей.
Доходило до того, что в изготовлении и распространении ядов бывали замечены даже почтенные аббаты и офицеры гвардии! Некоторые эпизоды, такие как «Дело о ядах», развивавшееся с 1675 по 1682 год, наделали столько шума, что вдохновляли таких писателей, как Александр Дюма-отец на написание целых романов даже спустя два столетия.
В «Истории знаменитых преступлений» французский классик описывает историю маркизы де Бренвилье, с которой и началось громкое «Дело о ядах».
Так говорит Дюма о своей героине, которая и на самом деле была неординарной личностью даже для того неспокойного времени.
Будущая маркиза, которую при рождении нарекли Мари-Мадлен-Маргарита, появилась на свет в семье богатого судьи в 1630 году. Несмотря на то что семья считалась весьма приличной, юная особа вела себя далеко не как достойная дочь уважаемого правоведа.
В своих мемуарах маркиза писала, что лишилась девственности в 7 лет, а в 10 уже сожительствовала со своими родными братьями. По ее словам, у них было не меньше трехсот случаев инцеста: в среднем они с братьями занимались сексом по три раза в неделю. Как только девице подошел срок, родители избавились от нее, выдав за маркиза де Бренвилье, такого же распутника как Мари-Мадлен.
Став маркизой, девушка не только не остепенилась, но и наоборот пустилась во все тяжкие, получив возможность выходить в свет и тратить деньги супруга. Муж не только не пытался пресечь развратное поведение своей второй половины, но и наоборот его поощрял.
Слухи о поведении дочери не могли не дойти до влиятельного отца Мари-Мадлен и очередная скандальная связь, в которой был замешан капитан королевской гвардии Жан де Сент-Круа, вывела его из себя. Чтобы проучить позорящих его имя любовников, судья посадил офицера в Бастилию, а дочке устроил хорошую взбучку.
В XVII веке крепость Бастилия вовсе не была каменным мешком с сырыми стенами, забитым изможденными кандальниками. Здесь отбывали сроки парижские дворяне, приговоренные за разные преступления и просто плохое поведение. Условия в крепости были вполне комфортными, а режим совсем нестрогим. В застенках Жан де Сент-Круа не стал горевать, а познакомился с итальянским алхимиком Антонио Экзили, известным также как Николо Эгиджио.
Ученый оказался не кем иным, как профессиональным отравителем, и капитан за время отсидки неплохо освоил искусство приготовления ядов. Выйдя на волю, де Сент-Круа оборудовал у себя дома лабораторию, где можно было создавать отравы на все случаи жизни.
Британская исследовательница Анна Сомерсет в своей книге «Дело о ядах: убийства, инфантицид и сатанизм при дворе Людовика XIV» ставит под сомнение тот факт, что не имевший ранее дела с химической наукой гвардейский капитан всего за 6 недель стал экспертом в токсинах. Вероятнее всего, немалый вклад в «образование» Жана внес придворный ученый Кристоф Глазер, с которым капитан по роду своей службы при дворе вполне мог пересекаться.
Глазер считался крупнейшим ученым-химиком своего времени. В 1663 году он написал книгу с безобидным названием «Справочник по химии», которая пережила множество изданий. В справочнике было представлено множество научных рецептов, таких как исцеляющий от недомоганий порошок из черепа человека, умершего не своей смертью, а также кожные мази из мочи детей 7-12 лет.
Но эти глупости вряд ли интересовали де Сент-Круа и, скорее всего, гвардеец приобрел у Глазера формулу самого смертоносного на тот момент и наиболее простого в приготовлении яда. Любовница капитана, маркиза де Бренвилье, быстро узнала о хобби своего кавалера и восприняла его с великим энтузиазмом.
Женщина активно включилась в работу по изготовлению и тестированию отравы. Она давала изготовленные капитаном яды слугам, а также сумела раздать их в виде лекарств больным из госпиталя для бедняков. Убедившись, что формула работает безотказно, маркиза решила избавиться от своего отца.
Сжив со свету уже немолодого судью, де Бренвилье одним выстрелом убивала двух зайцев — избавлялась от сварливого старика, портящего ей и ее любовникам жизнь, и становилась наследницей солидного состояния. Чтобы осуществить свой план маркиза подкупила одного из слуг отца по имени Гаскон и тот ежедневно небольшими порциями подмешивал отраву старику в пищу.
Спешить Мари-Мадлен было некуда, а медленное угасание старого судьи вполне походило на изматывающую продолжительную болезнь. Убийство затянулось на долгих 8 месяцев. Когда отец уже не вставал, маркиза сама принялась ухаживать за ним, подмешивая последние дозы яда в его бульон.
Получив после смерти отца большое наследство, маркиза не смогла им правильно распорядиться и быстро промотала с любовниками. Оставшись без денег, дама решила укоротить жизнь родным братьям, для чего устроила к ним в услужение своего лакея Жана Амелена, по кличке Лашоссе (Тротуар).
Тот с честью справился с поставленной задачей, причем оба брата, даже на смертном одре не могли заподозрить верного слугу в убийстве. После братьев маркиза планировала отравить монашку-сестру и дочь, но ей помешала роковая случайность.
Жан де Сент-Круа давно уже побаивался свою смертоносную пассию, поэтому кропотливо собирал все доказательства ее гнусных дел в особую шкатулку. Там были любовные письма, в которых дама рассуждала о своих преступных планах, флаконы с образцами ядов и много других любопытных вещей. Шкатулка стояла в квартире капитана и ждала своего часа и в один прекрасный момент он настал.
Одни историки считают, что де Сент-Круа надышался токсичных испарений во время своих опытов, другие думают, что маркиза решила-таки избавиться от слишком осведомленного любовника. Однажды капитан слег и очень быстро и мучительно умер, не успев оставить никаких указаний по поводу своего имущества. Как положено в таком случае в дом пришли священник, нотариус и полицейские приставы для описи вещей покойного.
В руках умершего был зажат листок бумаги с надписью «Мое признание». На то время это было вполне обычным делом для умирающих, не успевших исповедоваться. Так как капитан считался человеком уважаемым, все присутствующие у смертного одра решили, что в записке содержатся обычные мелкие грешки, читать список которых никому не хотелось. Поэтому записку вынули из холодной руки покойного и бросили в камин.
Шкатулка с какими-то бумагами тем более не привлекла внимание официальных лиц и, возможно, ее содержимое также было бы предано огню без освидетельствования, но снова вмешался случай. Когда разбирали вещи покойника, в его кабинет попытался ворваться тот самый слуга-отравитель Жан Амелен. Он был в возбужденном состоянии и требовал отдать ему шкатулку, настаивая, что это его вещь.
Масла в огонь подлила сама маркиза, которая явилась в полицию и стала настойчиво требовать отдать шкатулку ей. Таким образом, было привлечено внимание к письмам из ларца и их содержимое повергло всех в ужас. Никакого расследования не требовалось — можно было тут же арестовывать отравительницу. Записок капитана, флаконов и того факта, что за последние пару лет у маркизы удачно для нее умерли все обеспеченные родственники, было достаточно для виселицы.
На всякий случай содержимое пузырьков из шкатулки проверили на собаке, петухе и кошке, которые умерли в мучениях. Сразу же после этого слуга маркизы был схвачен, но сама она успела скрыться. Ее вскоре нашли в монастыре, где женщина активно замаливала свои грехи и параллельно писала те самые мемуары, из которых мы знаем о ее бурном детстве и юности.
Пока маркизу де Бренвилье везли в тюремной карете в Париж, она неоднократно пыталась свести счеты с жизнью. Отравительница глотала битое стекло и булавки, а один раз попыталась пронзить себя вставленной во влагалище заостренной палкой. Но судьбе было угодно, чтобы все эти попытки остались без последствий и маркиза предстала перед парижскими следователями.
Маркизу пытали до тех пор, пока она не призналась во всех своих злодеяниях, а затем король подписал ей смертный приговор. Отравительниц было положено вешать, но из-за благородного положения Мари-Мадлен было решено отрубить ей голову. В 1676 году казнь отравительницы состоялась на площади, к радости парижских зевак, а ее тело сожгли и развеяли над городом.
Но это был далеко не конец «Дела о ядах», которое имело жуткое продолжение. Представ перед судьями, маркиза заявила, что половина знакомых ей знатных людей занимается тем же, чем и она. Отравительница грозилась потянуть их с собой, если найдет это нужным, но не сделала этого. Людовик XIV заинтересовался этим громким заявлением и поручил генерал-лейтенанту парижской полиции Габриэлю Никола де ла Рейни лично заняться расследованием.
Генерал опутал французскую столицу сетью соглядатаев и осведомителей, что вскоре дало свои плоды. Некий адвокат по фамилии Перрен донес де ла Рейни о том, что на одной пирушке встретил гадалку, известную под именем Мари Босс. Подвыпившая женщина хвалилась присутствующим тем, что снабжает ядами самых знатных дам Парижа.
Чтобы проверить эту информацию решено было отправить к гадалке подставную покупательницу. В ее роли выступила жена одного из полицейских офицеров, которая пришла домой к Мари Босс и начала жаловаться на своего мужа-изверга. В итоге женщине была продана баночка с ядом, после чего гадалку тут же арестовали.
Допрашивать с пристрастием в XVII умели неплохо, поэтому арестованная в первый же день начала активно сдавать своих подельников и клиентов. Выяснилось, что весь Париж окутан преступной сетью производителей и торговцев смертью, услугами которых пользовались не только обычные горожане, но и люди из самого высшего света.
Яд, который парижане называли «порошком наследников», покупали чтобы избавиться от опостылевшего мужа, свести в могилу отца ради наследства, устранить соперницу в любовных делах. Оказалось, что случаев отравлений так много, что страх сковал жителей Парижа, которые боялись не только посторонних людей, но и самых близких родственников. Братья и сестры не прикасались к еде, если ее подавали другие братья или сестры, мужья боялись есть приготовленное женами, а отцы питались отдельно от своих детей.
Косила смерть и самих алхимиков. Известно, что гадалка Монтиньи, будучи в гостях у своей подруги Ла Шерон, случайно вытерла лицо платком, оставленным на столе Мари Босс. После этого ей стало плохо, а на лице появился сильный отек. Ла Шерон спасла подругу, помочившись в туфлю и заставив ее выпить, что вызвало сильную рвоту и облегчение. Женщины решили, что конкурентка решила о них избавиться, пропитав ядом ткань платка.
Король был шокирован тайной жизнью парижан и приказал создать «Огненную палату» — специальный трибунал, который должен был заниматься только гадалками и алхимиками. Результат работы этого органа не заставил себя долго ждать — стало известно о еще более жутких случаях отравлений, а также о продаже приворотных зелий и проведении запрещенных законом абортов.
Стало известно и о том, что для избавления от надоевших мужей и зажившихся на этом свете родителей, многие дамы принимали участие в сатанинских «черных мессах», организаторами которых нередко выступали высокопоставленные священнослужители. Один из задержанных по этому делу, аббат Гибур, признался, что во время ритуала приносили в жертву младенцев, купленных у бедняков.
Король был в ужасе, когда узнал, что в таких мессах неоднократно участвовала его фаворитка мадам де Монтеспан, родившая ему семерых детей. Гибур рассказал, что любовница короля полностью обнажалась во время обрядов, прикрывая лишь лицо.
Если обряды с фавориткой были направлены на сохранение власти над королем, то другая прихожанка аббата Гибура, мадемуазель Дэз-Ойе, заказывала ритуал, целью которого была смерть Людовика. Стало известно и о планах отравления монарха при помощи пропитанного ядом прошения.
Информация, которую король Луи получил в ходе расследования, ломала все устои парижского двора. Поэтому монарх быстро свернул деятельность «Огненной палаты» и собственноручно уничтожил все бумаги, касающиеся преступлений его фаворитки. Все причастные к делу отравителей и сатанинских месс священники были осуждены и отправлены до конца жизни в отдаленные крепости без права на помилование.
По «Делу о ядах» проходили принцесса, три герцога, три маркиза, четыре герцогини, две графини, одна виконтесса и множество мелких дворян. При этом к смертной казни была приговорена только первая подсудимая, маркиза де Бренвилье. Кто-то был вынужден заплатить штраф в казну, кто-то в панике покинул Францию, а кто-то, как фаворитка короля, отделалась только испугом. Впрочем, она тоже была наказана по-своему — король охладел к ней окончательно.
С виновными из числа обычных горожан король не церемонился. Были казнены 36 гадалок и алхимиков, причастных к изготовлению и продаже ядов и приворотных зелий. В 1682 году король указом запретил деятельность любых гадалок и ворожек, но это не имело особого эффекта. При жизни Людовика, в 1702 году, была раскрыта очередная крупная сеть отравителей, которую возглавляла Мария-Анна де Ла Вилле. Некоторые клиенты этой дамы уже фигурировали в отчетах «Огненной палаты» двадцатью годами ранее — жизнь их ничему не научила.
