Худшая певица в мире, покорившая Америку

В 1868 году в семье одного состоятельного промышленника родилась Флоренс Фостер Дженкинс. С самого детства прекрасное создание тяготело к музыке и очень хотела петь и играть на фортепиано. И всё бы ничего, но когда Флоренс рождалась, то роды принимал медведь, который уронил малышку и оттоптал ей оба уха. У неё было полнейшее отсутствие голоса, слуха и чувства ритма.

Флоренс не обращала внимания на то, что все преподаватели фортепиано, приходившие к ней с семи лет, отказывались хоть как-то взаимодействовать с ученицей. Отойдя от шока они подходили к родителям и категорически утверждали, что их доченька может стать кем угодно, но только не певицей. Одну, правда, смогли уговорить и она, за большие деньги, внушила Флоренс, что она талантливая исполнительница.
Девочка никем другим себя видеть не хотела, а после школы даже сбежала от своих родителей под руку с будущим мужем в Нью-Йорк, когда папенька отказался оплатить её обучение музыке.

Брак будущей звезды продлился всего год. К несчастью, кроме фамилии мужа, у Флоренс остался от него ещё один подарок — сифилис. Он полностью лишил её волос и, как бы иронично-грустно это не звучало, сильно повредил её слух.

Позднее Дженкинс ещё и травмировала руку, из-за чего её будущее как пианистки стало невозможным. Казалось бы, всё говорило Флоренс о том, что сцена не для неё, но такие мелочи не могли остановить женщину, желающую петь.

Дженкинс получила в наследство от скончавшегося родителя очень большую сумму денег, что позволило ей безбедно жить, заниматься вокалом и организовать «Клуб Верди», где собирались все поклонники классической музыки. Дженкинс автоматически попала в высшее общество, гд начала активно налаживать связи, посещать самые разные мероприятия и… давать собственные концерты. При том, что петь она так и не умела, но обожала. Она не знала итальянского и французского, поэтому при исполнении коверкала слова как хотела, ведь главное — с душой.

Постоянным аккомпаниатором Флоренс был Косме Макмун и ему приходилось нелегко, ведь нужно было постоянно подстраиваться под ошибки в ритме, нотах, темпе и всём остальном. Какие уж там ударения и дикция! Всё было неважно, Флоренс пела как хотела и пела с душой. Причём любые партии, даже самые сложные, за который возьмётся не каждый опытный оперный певец. Некий критик писал про неё: «Она кудахтала и вопила, трубила и вибрировала».

Историк Стивен Пайл заявил, что Флоренс Дженкинс стала «худшей оперной певицей в мире: никто ни до, ни после не сумел так успешно избавиться от оков музыкальной грамоты».

Дженкинс была достаточно богата, чтобы организовывать собственные концерты, приглашая на них всех важных и богатых людей Нью-Йорка. Критики ликовали, зрители сходили с ума. Такого же успеха в «худшести», пожалуй, достиг только фильм Томми Вайсо «Комната». Когда настолько плохо, что это даже хорошо.
Поэт Уильям Мередит так описывал своё впечатление от выступлений Дженкинс: «Это было эстетическое переживание примерно в той же мере, что и ранние христиане на арене со львами: бессмертные по сути и всегда съеденные в конце».
КритикThe New York Sun Эрл Уилсон написал идеальную рецензию: "У нее великий голос. Она может спеть все что угодно, кроме нужных нот".

Друзья Дженкинс старались находить какие-то обтекаемые формулировки. «Ее пение во всей своей красе напоминало неудержимое нападение какой-то крупной птицы». Им было крайне непросто приходить на концерты мисс Дженкинс, но из уважения к богатой и важной особе, они приходили, стараясь не рыдать от смеха во весь голос.

На каждом своём выступлении Флоренс искренне наслаждалась процессом. Она пела, рычала и выла с искренней страстью. Выдумывала костюмы, поражающие своей нелепостью и предпочитала исполнять композиции Брамса, Верди и Штрауса.

Как-то раз, на одном из выступлений она была наряжена Кармен, дополнив свой костюм кастаньетами и корзиной с цветами. В раже Флоренс швырнула их зал, но публика вернула их Макмуну только для того, чтобы Дженкинс исполнила арию на бис.
Публика, поняв суть её выступлений, рвалась на них как обезумевшая. Такое развлечение!

Фирма Meloton Recording в 1937 году предложила уже немолодой Флоренс записать свою собственную пластинку и, разумеется, она согласилась. Когда её пригласили на репетицию, певица сказала, что это всё не нужно и она сможет петь сразу, без какой-то там подготовки.
Женщина зашла в студию и начала выть. Без дублей, сразу в запись. Звукорежиссёры заплакали, но пластинка вышла, потому что Флоренс сказала, что спела просто идеально. Кстати, пластинки с выступлениями Дженкинс позже стали объектом для охоты коллекционеров, готовых купить её за огромные деньги.

Флоренс была неисправимой оптимисткой. Когда попала в аварию, то сказала, что от страха так вскрикнула, что диапазон её увеличился до фа третьей октавы.

И только в 76 лет Флоренс Дженкинс попала туда, куда рвались все исполнители тех лет — в Карнеги Холл. Лучшая и желанная сцена Нью-Йорка.
Билеты разлетались просто мгновенно, а ещё две тысячи желающих так и не смогли попасть на выступление Флоренс Дженкинс. Обычно Флоренс всегда сама утверждала список приглашённых журналистов и критиков, но правила игры в Карнеги-Холле были другие. И несмотря не то, что публика ликовала и кричала «бис», статьи, конечно же, были разгромные.
Хочется надеяться, что когда через пять дней у мисс Флоренс случился сердечный приступ, она скончалась от счастья, а не от насмешливых статей в СМИ. В конце концов, она же просто делала то, чем горела всю жизнь, что давало ей силы и вдохновляло. Вряд ли бы она прожила столько лет с сифилисом, который лечили в те времена мышьяком и ртутью, если бы не музыка.

Нет смысла сравнивать её с сегодняшними «певцами» и «певицами» с тремя нотами, в которые они еле попадают. Флоренс Дженкинс, обладая полнейшим отсутствием каких-либо способностей к песнопению, обрела сногсшибательный успех без грамотного пиара, фонограммы, подчищенного звука и наложенных эффектов. Да, это был не совсем тот успех, который она имела в виду, но у неё были фанаты, она была счастлива и делала счастливыми своих близких. Которых было не так уж много.
И есть ли разница, кем она была при этом: паяцем или же оперной певицей? Она такая была одна.

«People may say I can't sing, but no one can ever say I didn't sing.»