6 проектов идеального государства Ⅰ фото
Плох тот философ, что не предложил своей модели идеального мира. Еще хуже тот философ, что эту модель все-таки предложил. Только посмотри, какие уродливые и неказистые утопии порождал разум великих чудиков прошлого.
Ты доволен миром, в котором живешь? Государственным устройством? Политическими новостями? Тебе никогда не приходило в голову, что дай тебе волю — и ты бы мог устроить этот мир гораздо мудрее, справедливее и лучше?
Так вот, не один ты в этом убежден. Многие мудрецы прошлого точно знали, как должно выглядеть идеальное государство, в котором все люди были бы безудержно счастливы. Увы, никто из них так и не сумел реализовать свои светлые мечты. Просто удивительно, что тупое человечество не взяло на вооружение ни одну из предложенных утопий, а предпочло прозябать во мраке беззакония, разврата и неэффективности.
Марш интеллекта 1829 г. Художник Хит, Уильям (1795-1840).
«Идеальное государство»
Платон (423–348 гг. до н. э., Афины)
Великий философ, создавший в своих «Диалогах» образ идеального государства, настолько восхитил мудростью современников, что даже получил от сицилийского тирана Дионисия предложение попробовать устроить что-то похожее у него в Сиракузах. Полный энтузиазма Платон отправился в Сицилию, увяз в интригах, поучаствовал невольно в нескольких дворцовых заговорах, чуть не был продан в рабство — и до идеального государства руки как-то не дошли.
Зато еще долго, вплоть до Просвещения, многие вдохновенные умы Европы превозносили созданный им образ безупречного государственного устройства.
Симпозиум Платона: Сократ и его товарищи сидят за столом и обсуждают идеальную любовь, прерванную Алкивиадом (слева), 1648 год. Худ. Пьетро Теста
Что интересного предлагал Платон? Половину «Государства» составляют рассуждения о том, что лучше всего, когда землю пашет землепашец, обувь делает сапожник, а воюет солдат. Поэтому в идеальном государстве все делают то, к чему приставлены, а для этого нужна кастовая система.
Касты у Платона определяются не только рождением. Например, крепкие и красивые дети, родившиеся у ремесленников, могут быть переведены в касту стражников, а слабые и невоспитанные подростки могут быть разжалованы из стражников в каких-нибудь торговцев. Семей ни у кого не будет, это совершенно ни к чему.
Наиболее красивым, смелым и умным женщинам и мужчинам дозволено будет размножаться. Для этого в назначенный день всех отобранных для размножения представителей касты соберут на площадь, там устроят красивый обряд, и в течение нескольких недель новобрачные всей толпой будут радостно предаваться промискуитету, ни в коем случае не останавливаясь на одном партнере. Всех новорожденных у матерей будут сразу отнимать и относить в ясли, чтобы женщина не успела запомнить своего ребенка.
Потом матери будут приходить в ясли кормить младенцев, не зная, кто из них чей. Детей, зачатых вне официальных брачных мистерий, а также детей с физическими недостатками станут уничтожать. Людям, которым не разрешено размножаться, тоже позволят заниматься друг с другом втихаря этими делами, но без последствий.
Но хотя мы и разрешим все это, они должны особенно стараться, чтобы ни один зародыш не вышел на свет, а если уж они будут вынуждены к этому обстоятельствами и ребенок родится, пусть распорядятся с ним так, чтобы его не пришлось выращивать.
Воспитывать детей будут весьма усердно — при помощи гимнастики и искусств. Без некоторых искусств, впрочем, придется обойтись. Например, литературу и поэзию нужно будет как следует почистить, потому что даже гениальные произведения кишмя кишат всякими страшилками, излишней чувственностью, неуважением к богам, да и просто никому не нужной белибердой.
Еще предлагалось запретить врачевание. Приготовить слабительное, пустить себе кровь или перевязать рану сможет кто угодно, а более сложные болезни лечить не нужно вообще. Нельзя стоять на пути судьбы и природы — ни больных, ни врачей общество содержать не будет.
Важно следить, чтобы государство не менялось в размерах, пусть в нем всегда будет примерно одно и то же количество граждан и одно и то же количество земли. Поэтому воевать с другими государствами нужно будет не за территории, а за ресурсы, прежде всего за рабов. Рабы будут выполнять тяжелые и неприятные работы, которыми не захотят заниматься свободные и счастливые жители идеального государства.
«Утопия»
Томас Мор (1478–1535, Англия)
Будучи лордом-канцлером Англии при непростом короле Генрихе VIII, Томас Мор — философ и писатель — осмелился спорить с королем, защищая свои принципы, за что и отправился на плаху*.
Так что не получилось у Томаса Мора создать на пару с Генрихом государство, описанное им в «Утопии», — государство, идеалами которого вдохновлялся и сам тогда еще юный король. Ах, какое это было бы замечательное государство! Ведь еще несколько столетий оно считалось непревзойденным по гармоничности и разумности, а первые социалисты — Сен-Симон, Оуэн и Фурье — апеллировали именно к работе Мора.
Что такое высшая социальная справедливость по Мору? На прекрасном, хорошо защищенном острове существует государство Утопия. Состоит оно из 54 городов, в каждом примерно 6 тысяч жителей. Все города построены по одному и тому же плану. Все улицы одинаковые, вдоль них стоят тоже совершенно одинаковые трехэтажные дома. В доме живет семья — 16–20 взрослых, связанных родственными узами (дети не считаются).
Если в семье наблюдается переизбыток людей, кого-нибудь из старших взрослых детей передают на усыновление семье, в которой, наоборот, людей не хватает. Каждые десять лет семья переезжает в другой дом, новое место жительства определяется по жребию. Все граждане старше 12 лет должны работать по 6 часов в день.
У каждой семьи есть свое ремесло, но если возникает нужда в работах другого профиля, например на уборке урожая или починке дорог, то все беспрекословно подчиняются указаниям распорядителя и делают то, что велено. Также все по очереди живут и работают в деревне — там трудиться тяжелее всего. Для самых же тяжелых работ есть рабы, примерно по две штуки на каждую семью (живут они в специальных общественных домах, под надзором).
Рабы работают с утра до вечера, и их за леность бьют. Рабами становятся преступники, а также военнопленные. Кроме того, утопийцы периодически покупают рабов у соседей. Рабом утопиец может стать легко. Например, за прелюбодеяние, если мужчина или женщина состоят в браке (за прелюбодеяние неженатых людей полагаются публичная порка кнутом и пожизненный запрет на вступление в брак).
Также в рабство можно попасть за леность, за драки и сквернословие, за неуважительное отношение к святыням (атеистов из Утопии немедленно выгоняют), за неумеренное пьянство, за поездку в другой город без разрешения властей и другие ужасные преступления. Пары для брака подбирают местные власти. Девушки выходят замуж в 18 лет, мужчины женятся в 22 года. Чтобы уменьшить разврат, существует важный обычай:
Такое знакомство со всеми статями будущего супруга, по мнению Мора, является отличной профилактикой супружеских измен, потому что:
Частной собственности тут нет, одежда и утварь каждой семье выдаются с общего склада. Так как все вещи почти одинаковые, то никто не пытается взять больше, чем нужно. Питаются все сообща в больших столовых. Дети от пяти лет и молодые люди до вступления в брак в это время прислуживают старшим. Они не имеют права садиться, заговаривать или сами брать себе пищу, едят они стоя — куски, которые подают им старшие.
Денег в Утопии нет, но государство активно торгует с соседями, в основном продовольствием и тканями. Полученное золото и серебро утопийцы держат у себя на острове для нужд внешней торговли и для того, чтобы покупать рабов и наемников-солдат (сами утопийцы воевать не любят). Чтобы не вызвать у граждан почтения к этим презренным металлам, из золота и серебра делают ночные горшки, также из них куют рабские ошейники (кроме того, рабы должны носить золотые кольца и серьги как знак своего положения).
Все свободное время утопийцы посвящают наукам, в коих удивительно преуспели (правда, у Томаса Мора как-то неясно обрисованы плоды этих наук, учитывая, что самый сложный из описанных им приборов — это мотыга, окна домов обычно затянуты «тряпками, пропитанными маслом», а пишут свои замечательные научные труды они «на кусках коры и кожи»). Если они хотят поразвлечься, то играют в некую «похожую на шашки» игру, «в которой пороки в боевом порядке борются с добродетелями».
А всем этим совершенством правит, естественно, благородный и мудрый король, законный наследник древнего «короля Утопа», который и утвердил эти прекрасные правила жизни для своих подданных. Именно придуманное Томасом Мором словом «утопия» (в переводе с греческого оно значит что-то вроде «место, которого нет») стали называть любой вымышленный, но абсолютно счастливый мир, на который нам, обитателям унылой реальности, стоило бы равняться, понимая, что в действительности мы вряд ли когда-нибудь сможем приблизиться к столь блистательному идеалу.
«Город Солнца»
Томмазо Кампанелла (1568–1639, Италия)
Портрет Томмазо Кампанеллы (1568-1639), доминиканского монаха и философа. Гравюра
Этот отважный и образованный доминиканский монах двадцать семь лет просидел в тюрьме по вполне справедливому обвинению: он пытался руководить восстанием против испанского владычества в его родной Калабрии. Кампанелле повезло: он был не только политическим преступником, но, с точки зрения испанской инквизиции, еще и еретиком. Будь он кем-то одним, его сожгли бы или удавили через несколько недель, а тут им занимались сразу два карающих органа, которые никак не могли преступника по-честному поделить.
Кампанеллу годами допрашивали и пытали то одни следователи, то другие, а потом забывали о его существовании тоже на годы. Так что за это время он успел создать и переслать на волю немало своих трудов, прежде всего, конечно, «Город Солнца». Этот проект идеального устройства общества восхитил не только европейских мыслителей, но и многих европейских правителей, поэтому в конце концов Кампанеллу все же выпустили во Францию, где кардинал Ришелье назначил «новому Платону» небольшую пенсию.
Что мы видим в городе Солнца? Верховный правитель именуется Солнцем, его выбирают из самых мудрых и образованных жителей города. Ему подчиняются три больших начальника с официальными титулами Могущество, Любовь и Мудрость. Могущество занимается армией, Любовь — воспитанием детей, земледелием и прочей социалкой, а Мудрость — науками и вообще просвещением масс. Например, в обязанности Мудрости входит следить за тем, чтобы все стены в городе были разукрашены живописными изображениями, в которых бы заключались все науки, от риторики до геометрии, всевозможные животные, созвездия, формулы и поэтические изречения.
Частной собственности тут нет, равно как и разделения по профессиям: все люди одинаково трудятся по четыре часа в день, выполняя работы, которые им поручит начальство. Но те, кому еще не исполнилось сорока лет, должны и после официальных работ выполнять распоряжения «мудрых стариков и старух, приставленных следить за молодежью». Молодежь прислуживает старшим за столом, бегает по поручениям, убирает у старших в комнатах и вообще выполняет функции слуг.
Если молодые люди плохо справляются со своими обязанностями, «мудрые старики и старухи» их бьют. Одежду тут носят все одинаковую, которую выдают из общественных кладовых; меняют ее четыре раза в год, и каждому сезону соответствуют свои расцветка и фасон. Каждый день все жители города отправляются в гимнастический зал, где много и упорно тренируются — совершенно голые (в общем зале или разных, Кампанелла, к сожалению, не указал).
В это время за всеми наблюдают «мудрые старики и старухи», которые берут на заметку тех, кто явно готов к совокуплению, после чего на административном совете подбирают пары — так, чтобы можно было ждать появления наиболее здорового и красивого потомства. Пара совокупляется по строгому графику. Если спустя несколько недель зачатие не произошло, женщине подбирают другого мужчину. Если она и тогда осталась бесплодной, то получает статус «общей жены». Отныне с ней может спать любой мужчина, но ее общественный статус падает ниже плинтуса.
Впрочем, с беременной женщиной до родов тоже не возбраняется спать любым желающим мужчинам, но только после того, как старики и старухи зафиксируют факт беременности в своих племенных книгах. После рождения ребенка она опять становится «запретной» до следующего официального совокупления. Детей здесь воспитывают в яслях и детских садах, матери приходят только кормить их. Женщинам в городе Солнца вообще живется очень интересно.
Но еще интереснее тут быть инвалидом или больным.
Ну а в целом жители города Солнца исключительно счастливы. Все преступления они карают, сообща побивая преступников камнями (иногда в виде великой милости казнимому разрешается обложить себя мешочками с порохом и взорваться самостоятельно»), воюют с соседями по нескольку раз в год, потому что им нравится это занятие (и они, разумеется, всегда побеждают), почти все страдают припадками эпилепсии, потому что эта болезнь — знак особо избранных душ и великая божественная милость.
А еще они изобрели летающие машины, строят корабли, движущиеся без весел и парусов, и терпеть не могут японцев, так как те любят носить одежду омерзительного черного цвета.
«Новая Атлантида»
Фрэнсис Бэкон (1561–1626, Англия)
Еще один английский лорд-канцлер — энциклопедист, физик и натуралист, один из самых образованных людей своего времени — тоже был не прочь отдохнуть от государственных забот, размышляя над заботами государства вымышленного. Естественно, идеального.
Идеальное государство Бэкона называется Атлантида и находится в Бразилии. В Новую Атлантиду нельзя пускать чужестранцев, которые умеют только пороки и заразу разносить. Но здесь, в отличие, скажем, от Китая, туристов не казнят, а селят в специальных домах, их лечат, кормят, а потом помогают оперативно убраться на родину. Также атлантам категорически запрещено шляться по чужим странам. Впрочем, им и дома есть чем заняться.
Английский драматург Уильям Шекспир (1564 — 1616) держит шапку, символ славы, над головой Бэкона. Около 1610 года
И действительно, все поголовно атланты — и мужчины, и женщины — заняты наукой. В каждой деревне у них минимум одна глубокая шахта, необходимая для некоторых физических опытов, а также обсерватория.
«Немало у нас искусственных колодцев и источников, содержащих примеси купороса, серы, железа, меди, свинца, селитры и других веществ».
«Есть помещения, где мы искусственно вызываем и показываем различные явления природы, как-то: снег, дождь, искусственный дождь из различных твердых тел, гром, молнию, а также зарождение из воздуха живых существ — лягушек, мух и некоторых других».
«Есть у нас всевозможные парки и заповедники для животных и птиц, которые нужны нам не ради одной лишь красоты или редкости, но также для вскрытий и опытов, дабы знать, что можно проделать над телом человека. Из гнили выводим мы различные породы змей, мух и рыб, а из них некоторые преобразуем затем в более высокие виды живых существ».
«Есть у нас дома света, где производятся опыты со всякого рода светом и излучением.
Есть у нас дома звука для опытов со всевозможными звуками.
Есть у нас дома механики, где изготовляются машины и приборы всех видов.
Есть у нас также особые дома, где исследуются обманы органов чувств».
К сожалению, Фрэнсис Бэкон не пожелал описать, каким образом атланты ухитряются поддерживать в своих согражданах такой потрясающий интерес к научным занятиям на протяжении тысяч лет, равно как не счел нужным описать их государственное или экономическое устройство. Он счел лишь возможным быстренько сообщить между делом, что атланты очень нравственны, занимаются любовью только в браке и рожают много детей, которых приучают к науке буквально с пеленок, так что не успеет младенец встать на ножки, как у него в руках уже оказываются циркуль и мензурка для выведения змей из гнили.
«2440 год»
Луи Мерсье (1740–1814, Франция)
Писатель предреволюционной эпохи попытался рассказать современникам, что их ждет в будущем, если они пойдут по правильному пути. Правда, он сразу честно оговорился, что видел это все во сне. И снился ему Париж грядущего, и был этот Париж велик и прекрасен.
«На каждой улице стоял стражник, который следил за общественным порядком; он распоряжался движением карет, а также людей, нагруженных тяжкой ношею, причем особо заботился о том, чтобы дать им дорогу в первую очередь».
Карикатура на французского писателя Луи-Себастьяна Мерсье
Кареты скромные, не больше чем на пару лошадей. Навоз убирается эффективно. Пользоваться каретами можно только административным служащим и пожилым людям, все остальные ходят пешком, потому что это полезно для здоровья, так что никаких пробок и заторов. На больших площадях приводят в исполнение смертные приговоры убийцам и прочим преступникам. Например, торговцам, подмешивающим воду в вино, рубят головы под скорбные песнопения.
Частная собственность по-прежнему в большом почете, но бедняков и голодных нет. Голодных кормят вельможи по доброте сердца, а безработным государство подыскивает занятие. Налоги платят, бросая деньги в расставленные повсюду сундуки с прорезью и надписью «Для пожертвований», — народ безостановочно швыряет туда пухлые конверты со счастливым видом.
И вообще, алчность, корысть и себялюбие тут чрезвычайно редки. А все благодаря тому, что еще пятьсот лет назад тогдашние государства провели важную работу по смешению всех рас и наций, что наконец привело к созданию новой, совершенно гармоничной породы людей, лишенных недостатков отдельных национальностей.
«Чувствительные англичанки как нельзя более подошли французам, которым присуще некоторое легкомыслие, а наши француженки смягчили меланхолический нрав англичан».
«Четвертый сон Веры Павловны»
Николай Гаврилович Чернышевский (1828–1889, Россия)
Е. Д. Горовых. Н. Г.Чернышевский пишет роман «Что делать?» в Алексеевском равелине Петропавловской крепости
Ну и, конечно, мы не могли обойти своим вниманием самый знаменитый рецепт идеального устройства общества, принадлежащий перу русского автора. Конечно, мы все проходили это в школе. Но вдруг ты забыл?
Россия XX векаЛюди живут большими группами во дворцах из чугуна и хрусталя. Всю домашнюю работу вместо слуг делают дети — это уж как во всех утопиях заведено.
«Но как же все это богато! Мебель из алюминия. Везде алюминий и алюминий. И какие ковры на полу! Вот в этом зале половина пола открыта, тут и видно, что он тоже из алюминия».
Взрослые сообща работают на полях: земледелие теперь общая обязанность. Интеллигенция выведена под корень, равно как и рабочий класс; они теперь едины, скрепив в новом организме силу мышц с тонкостью чувств. После работы все вместе обедают в огромной столовой.
«Великолепная сервировка. Все алюминий и хрусталь».
По вечерам люди будущего наряжаются в легкие разноцветные одежды и устраивают бал. Для тех, кто во время бала испытал прилив чувств, — полная свобода уединиться с выбранным партнером в одном из множества альковов. Никаких половых запретов, сковывающих женщину, в новой России нет.
На бедную голову Чернышевского, конечно, вылилось за эту его маленькую утопию много помоев. До революции его бранили за восхваление разврата. В брежневские годы граждане припоминали ему спящую Верочку в частушках: «Луг в цветах, поля в ромашках, все живут в пятиэтажках. Всюду мир, труд, май! Баю-бай!» Но надо признать, что из всех утопистов, он, пожалуй, дальше всех сумел проникнуть пытливым глазом в грядущее. Ковры, хрусталь, алюминий…
Все эти утопии писались, как бы странно это сегодня ни смотрелось, людьми умными, благородными и желавшими счастья для человечества. Все они так или иначе повлияли на развитие общества: многие их идеи весьма уважались и христианами, и социалистами, и коммунистами.
Отчасти благодаря им на Земле смогли возникнуть такие государства, как сталинский СССР, маоистский Китай, пол-потовская Кампучия и Северная Корея. И человечеству пришлось на собственной шкуре понять печальную истину: попытка насильственно изменить «несовершенную» природу человека и общества приводит к чудовищным последствиям. Нельзя делать всех равными, потому что сила человечества в уникальном разнообразии людей, их желаний, вкусов, потребностей и способностей.
Нельзя отлучать от семьи детей, потому что дети, лишенные семьи, при самом лучшем уходе в самых лучших интернатах не получают той социальной практики, которая так необходима представителю нашего вида для полноценного развития.
Нельзя отменить частную собственность и жить большой дружной коммуной, потому что медным тазом накроется экономическое, а потом и научное развитие. А любая попытка выстроить идеальное общество, где под страхом быть обложенными мешочками с порохом все должны будут отречься от мелких частных интересов во имя высшего всеобщего благополучия, неизбежно приводит к тому, что на свет появляется общество рабов. А рабство, как мы знаем, штука крайне неэффективная.
Ты доволен миром, в котором живешь? Государственным устройством? Политическими новостями? Тебе никогда не приходило в голову, что дай тебе волю — и ты бы мог устроить этот мир гораздо мудрее, справедливее и лучше?
Так вот, не один ты в этом убежден. Многие мудрецы прошлого точно знали, как должно выглядеть идеальное государство, в котором все люди были бы безудержно счастливы. Увы, никто из них так и не сумел реализовать свои светлые мечты. Просто удивительно, что тупое человечество не взяло на вооружение ни одну из предложенных утопий, а предпочло прозябать во мраке беззакония, разврата и неэффективности.
Марш интеллекта 1829 г. Художник Хит, Уильям (1795-1840).
«Идеальное государство»
Платон (423–348 гг. до н. э., Афины)
Великий философ, создавший в своих «Диалогах» образ идеального государства, настолько восхитил мудростью современников, что даже получил от сицилийского тирана Дионисия предложение попробовать устроить что-то похожее у него в Сиракузах. Полный энтузиазма Платон отправился в Сицилию, увяз в интригах, поучаствовал невольно в нескольких дворцовых заговорах, чуть не был продан в рабство — и до идеального государства руки как-то не дошли.
Зато еще долго, вплоть до Просвещения, многие вдохновенные умы Европы превозносили созданный им образ безупречного государственного устройства.
Симпозиум Платона: Сократ и его товарищи сидят за столом и обсуждают идеальную любовь, прерванную Алкивиадом (слева), 1648 год. Худ. Пьетро Теста
Что интересного предлагал Платон? Половину «Государства» составляют рассуждения о том, что лучше всего, когда землю пашет землепашец, обувь делает сапожник, а воюет солдат. Поэтому в идеальном государстве все делают то, к чему приставлены, а для этого нужна кастовая система.
Касты у Платона определяются не только рождением. Например, крепкие и красивые дети, родившиеся у ремесленников, могут быть переведены в касту стражников, а слабые и невоспитанные подростки могут быть разжалованы из стражников в каких-нибудь торговцев. Семей ни у кого не будет, это совершенно ни к чему.
Наиболее красивым, смелым и умным женщинам и мужчинам дозволено будет размножаться. Для этого в назначенный день всех отобранных для размножения представителей касты соберут на площадь, там устроят красивый обряд, и в течение нескольких недель новобрачные всей толпой будут радостно предаваться промискуитету, ни в коем случае не останавливаясь на одном партнере. Всех новорожденных у матерей будут сразу отнимать и относить в ясли, чтобы женщина не успела запомнить своего ребенка.
Потом матери будут приходить в ясли кормить младенцев, не зная, кто из них чей. Детей, зачатых вне официальных брачных мистерий, а также детей с физическими недостатками станут уничтожать. Людям, которым не разрешено размножаться, тоже позволят заниматься друг с другом втихаря этими делами, но без последствий.
Но хотя мы и разрешим все это, они должны особенно стараться, чтобы ни один зародыш не вышел на свет, а если уж они будут вынуждены к этому обстоятельствами и ребенок родится, пусть распорядятся с ним так, чтобы его не пришлось выращивать.
Воспитывать детей будут весьма усердно — при помощи гимнастики и искусств. Без некоторых искусств, впрочем, придется обойтись. Например, литературу и поэзию нужно будет как следует почистить, потому что даже гениальные произведения кишмя кишат всякими страшилками, излишней чувственностью, неуважением к богам, да и просто никому не нужной белибердой.
Еще предлагалось запретить врачевание. Приготовить слабительное, пустить себе кровь или перевязать рану сможет кто угодно, а более сложные болезни лечить не нужно вообще. Нельзя стоять на пути судьбы и природы — ни больных, ни врачей общество содержать не будет.
Кто положенный человеку срок не способен прожить, того не нужно и лечить, потому что такой человек бесполезен и для себя, и для общества.
Важно следить, чтобы государство не менялось в размерах, пусть в нем всегда будет примерно одно и то же количество граждан и одно и то же количество земли. Поэтому воевать с другими государствами нужно будет не за территории, а за ресурсы, прежде всего за рабов. Рабы будут выполнять тяжелые и неприятные работы, которыми не захотят заниматься свободные и счастливые жители идеального государства.
«Утопия»
Томас Мор (1478–1535, Англия)
Будучи лордом-канцлером Англии при непростом короле Генрихе VIII, Томас Мор — философ и писатель — осмелился спорить с королем, защищая свои принципы, за что и отправился на плаху*.
Так что не получилось у Томаса Мора создать на пару с Генрихом государство, описанное им в «Утопии», — государство, идеалами которого вдохновлялся и сам тогда еще юный король. Ах, какое это было бы замечательное государство! Ведь еще несколько столетий оно считалось непревзойденным по гармоничности и разумности, а первые социалисты — Сен-Симон, Оуэн и Фурье — апеллировали именно к работе Мора.
Что такое высшая социальная справедливость по Мору? На прекрасном, хорошо защищенном острове существует государство Утопия. Состоит оно из 54 городов, в каждом примерно 6 тысяч жителей. Все города построены по одному и тому же плану. Все улицы одинаковые, вдоль них стоят тоже совершенно одинаковые трехэтажные дома. В доме живет семья — 16–20 взрослых, связанных родственными узами (дети не считаются).
Если в семье наблюдается переизбыток людей, кого-нибудь из старших взрослых детей передают на усыновление семье, в которой, наоборот, людей не хватает. Каждые десять лет семья переезжает в другой дом, новое место жительства определяется по жребию. Все граждане старше 12 лет должны работать по 6 часов в день.
У каждой семьи есть свое ремесло, но если возникает нужда в работах другого профиля, например на уборке урожая или починке дорог, то все беспрекословно подчиняются указаниям распорядителя и делают то, что велено. Также все по очереди живут и работают в деревне — там трудиться тяжелее всего. Для самых же тяжелых работ есть рабы, примерно по две штуки на каждую семью (живут они в специальных общественных домах, под надзором).
Рабы работают с утра до вечера, и их за леность бьют. Рабами становятся преступники, а также военнопленные. Кроме того, утопийцы периодически покупают рабов у соседей. Рабом утопиец может стать легко. Например, за прелюбодеяние, если мужчина или женщина состоят в браке (за прелюбодеяние неженатых людей полагаются публичная порка кнутом и пожизненный запрет на вступление в брак).
Также в рабство можно попасть за леность, за драки и сквернословие, за неуважительное отношение к святыням (атеистов из Утопии немедленно выгоняют), за неумеренное пьянство, за поездку в другой город без разрешения властей и другие ужасные преступления. Пары для брака подбирают местные власти. Девушки выходят замуж в 18 лет, мужчины женятся в 22 года. Чтобы уменьшить разврат, существует важный обычай:
Пожилая и уважаемая матрона показывает женщину, будь это девица или вдова, жениху голой, и какой-либо почтенный муж ставит, в свою очередь, перед молодицей голого жениха.
Такое знакомство со всеми статями будущего супруга, по мнению Мора, является отличной профилактикой супружеских измен, потому что:
Под покровами может прятаться самое позорное безобразие, которое способно совершенно отвратить от жены сердце, когда физически от нее отделаться уже нельзя.
Частной собственности тут нет, одежда и утварь каждой семье выдаются с общего склада. Так как все вещи почти одинаковые, то никто не пытается взять больше, чем нужно. Питаются все сообща в больших столовых. Дети от пяти лет и молодые люди до вступления в брак в это время прислуживают старшим. Они не имеют права садиться, заговаривать или сами брать себе пищу, едят они стоя — куски, которые подают им старшие.
Каждый обед и ужин начинается с какого-либо нравоучительного чтения, но все же краткого, чтобы не надоесть. После него старшие заводят приличный разговор, однако не печальный и не лишенный остроумия.
Денег в Утопии нет, но государство активно торгует с соседями, в основном продовольствием и тканями. Полученное золото и серебро утопийцы держат у себя на острове для нужд внешней торговли и для того, чтобы покупать рабов и наемников-солдат (сами утопийцы воевать не любят). Чтобы не вызвать у граждан почтения к этим презренным металлам, из золота и серебра делают ночные горшки, также из них куют рабские ошейники (кроме того, рабы должны носить золотые кольца и серьги как знак своего положения).
Все свободное время утопийцы посвящают наукам, в коих удивительно преуспели (правда, у Томаса Мора как-то неясно обрисованы плоды этих наук, учитывая, что самый сложный из описанных им приборов — это мотыга, окна домов обычно затянуты «тряпками, пропитанными маслом», а пишут свои замечательные научные труды они «на кусках коры и кожи»). Если они хотят поразвлечься, то играют в некую «похожую на шашки» игру, «в которой пороки в боевом порядке борются с добродетелями».
А всем этим совершенством правит, естественно, благородный и мудрый король, законный наследник древнего «короля Утопа», который и утвердил эти прекрасные правила жизни для своих подданных. Именно придуманное Томасом Мором словом «утопия» (в переводе с греческого оно значит что-то вроде «место, которого нет») стали называть любой вымышленный, но абсолютно счастливый мир, на который нам, обитателям унылой реальности, стоило бы равняться, понимая, что в действительности мы вряд ли когда-нибудь сможем приблизиться к столь блистательному идеалу.
«Город Солнца»
Томмазо Кампанелла (1568–1639, Италия)
Портрет Томмазо Кампанеллы (1568-1639), доминиканского монаха и философа. Гравюра
Этот отважный и образованный доминиканский монах двадцать семь лет просидел в тюрьме по вполне справедливому обвинению: он пытался руководить восстанием против испанского владычества в его родной Калабрии. Кампанелле повезло: он был не только политическим преступником, но, с точки зрения испанской инквизиции, еще и еретиком. Будь он кем-то одним, его сожгли бы или удавили через несколько недель, а тут им занимались сразу два карающих органа, которые никак не могли преступника по-честному поделить.
Кампанеллу годами допрашивали и пытали то одни следователи, то другие, а потом забывали о его существовании тоже на годы. Так что за это время он успел создать и переслать на волю немало своих трудов, прежде всего, конечно, «Город Солнца». Этот проект идеального устройства общества восхитил не только европейских мыслителей, но и многих европейских правителей, поэтому в конце концов Кампанеллу все же выпустили во Францию, где кардинал Ришелье назначил «новому Платону» небольшую пенсию.
Что мы видим в городе Солнца? Верховный правитель именуется Солнцем, его выбирают из самых мудрых и образованных жителей города. Ему подчиняются три больших начальника с официальными титулами Могущество, Любовь и Мудрость. Могущество занимается армией, Любовь — воспитанием детей, земледелием и прочей социалкой, а Мудрость — науками и вообще просвещением масс. Например, в обязанности Мудрости входит следить за тем, чтобы все стены в городе были разукрашены живописными изображениями, в которых бы заключались все науки, от риторики до геометрии, всевозможные животные, созвездия, формулы и поэтические изречения.
Частной собственности тут нет, равно как и разделения по профессиям: все люди одинаково трудятся по четыре часа в день, выполняя работы, которые им поручит начальство. Но те, кому еще не исполнилось сорока лет, должны и после официальных работ выполнять распоряжения «мудрых стариков и старух, приставленных следить за молодежью». Молодежь прислуживает старшим за столом, бегает по поручениям, убирает у старших в комнатах и вообще выполняет функции слуг.
Если молодые люди плохо справляются со своими обязанностями, «мудрые старики и старухи» их бьют. Одежду тут носят все одинаковую, которую выдают из общественных кладовых; меняют ее четыре раза в год, и каждому сезону соответствуют свои расцветка и фасон. Каждый день все жители города отправляются в гимнастический зал, где много и упорно тренируются — совершенно голые (в общем зале или разных, Кампанелла, к сожалению, не указал).
В это время за всеми наблюдают «мудрые старики и старухи», которые берут на заметку тех, кто явно готов к совокуплению, после чего на административном совете подбирают пары — так, чтобы можно было ждать появления наиболее здорового и красивого потомства. Пара совокупляется по строгому графику. Если спустя несколько недель зачатие не произошло, женщине подбирают другого мужчину. Если она и тогда осталась бесплодной, то получает статус «общей жены». Отныне с ней может спать любой мужчина, но ее общественный статус падает ниже плинтуса.
Впрочем, с беременной женщиной до родов тоже не возбраняется спать любым желающим мужчинам, но только после того, как старики и старухи зафиксируют факт беременности в своих племенных книгах. После рождения ребенка она опять становится «запретной» до следующего официального совокупления. Детей здесь воспитывают в яслях и детских садах, матери приходят только кормить их. Женщинам в городе Солнца вообще живется очень интересно.
Они подвергли бы смертной казни ту, которая из желания быть красивой начала бы румянить лицо или стала бы носить обувь на высоких каблуках, чтобы казаться выше ростом, или длиннополое платье, чтобы скрыть свои дубоватые ноги.
Но еще интереснее тут быть инвалидом или больным.
Никакой телесный недостаток не принуждает их к праздности, за исключением преклонного возраста, когда, впрочем, привлекаются они к совещаниям. Хромые несут сторожевую службу, так как обладают зрением; слепые чешут руками шерсть, щиплют пух для тюфяков и подушек; те, кто лишен и глаз и рук, служат государству своим слухом, голосом и т.д. Наконец, ежели кто-нибудь владеет всего одним каким-либо членом, то он работает с помощью его в деревне, получает хорошее содержание и служит соглядатаем, донося государству обо всем, что услышит.
Ну а в целом жители города Солнца исключительно счастливы. Все преступления они карают, сообща побивая преступников камнями (иногда в виде великой милости казнимому разрешается обложить себя мешочками с порохом и взорваться самостоятельно»), воюют с соседями по нескольку раз в год, потому что им нравится это занятие (и они, разумеется, всегда побеждают), почти все страдают припадками эпилепсии, потому что эта болезнь — знак особо избранных душ и великая божественная милость.
А еще они изобрели летающие машины, строят корабли, движущиеся без весел и парусов, и терпеть не могут японцев, так как те любят носить одежду омерзительного черного цвета.
«Новая Атлантида»
Фрэнсис Бэкон (1561–1626, Англия)
Еще один английский лорд-канцлер — энциклопедист, физик и натуралист, один из самых образованных людей своего времени — тоже был не прочь отдохнуть от государственных забот, размышляя над заботами государства вымышленного. Естественно, идеального.
Идеальное государство Бэкона называется Атлантида и находится в Бразилии. В Новую Атлантиду нельзя пускать чужестранцев, которые умеют только пороки и заразу разносить. Но здесь, в отличие, скажем, от Китая, туристов не казнят, а селят в специальных домах, их лечат, кормят, а потом помогают оперативно убраться на родину. Также атлантам категорически запрещено шляться по чужим странам. Впрочем, им и дома есть чем заняться.
Английский драматург Уильям Шекспир (1564 — 1616) держит шапку, символ славы, над головой Бэкона. Около 1610 года
Целью нашего общества является познание причин и скрытых сил всех вещей и расширение власти человека над природою, покуда все не станет для него возможным.
И действительно, все поголовно атланты — и мужчины, и женщины — заняты наукой. В каждой деревне у них минимум одна глубокая шахта, необходимая для некоторых физических опытов, а также обсерватория.
«Немало у нас искусственных колодцев и источников, содержащих примеси купороса, серы, железа, меди, свинца, селитры и других веществ».
«Есть помещения, где мы искусственно вызываем и показываем различные явления природы, как-то: снег, дождь, искусственный дождь из различных твердых тел, гром, молнию, а также зарождение из воздуха живых существ — лягушек, мух и некоторых других».
«Есть у нас всевозможные парки и заповедники для животных и птиц, которые нужны нам не ради одной лишь красоты или редкости, но также для вскрытий и опытов, дабы знать, что можно проделать над телом человека. Из гнили выводим мы различные породы змей, мух и рыб, а из них некоторые преобразуем затем в более высокие виды живых существ».
«Есть у нас дома света, где производятся опыты со всякого рода светом и излучением.
Есть у нас дома звука для опытов со всевозможными звуками.
Есть у нас дома механики, где изготовляются машины и приборы всех видов.
Есть у нас также особые дома, где исследуются обманы органов чувств».
К сожалению, Фрэнсис Бэкон не пожелал описать, каким образом атланты ухитряются поддерживать в своих согражданах такой потрясающий интерес к научным занятиям на протяжении тысяч лет, равно как не счел нужным описать их государственное или экономическое устройство. Он счел лишь возможным быстренько сообщить между делом, что атланты очень нравственны, занимаются любовью только в браке и рожают много детей, которых приучают к науке буквально с пеленок, так что не успеет младенец встать на ножки, как у него в руках уже оказываются циркуль и мензурка для выведения змей из гнили.
«2440 год»
Луи Мерсье (1740–1814, Франция)
Писатель предреволюционной эпохи попытался рассказать современникам, что их ждет в будущем, если они пойдут по правильному пути. Правда, он сразу честно оговорился, что видел это все во сне. И снился ему Париж грядущего, и был этот Париж велик и прекрасен.
«На каждой улице стоял стражник, который следил за общественным порядком; он распоряжался движением карет, а также людей, нагруженных тяжкой ношею, причем особо заботился о том, чтобы дать им дорогу в первую очередь».
Карикатура на французского писателя Луи-Себастьяна Мерсье
Кареты скромные, не больше чем на пару лошадей. Навоз убирается эффективно. Пользоваться каретами можно только административным служащим и пожилым людям, все остальные ходят пешком, потому что это полезно для здоровья, так что никаких пробок и заторов. На больших площадях приводят в исполнение смертные приговоры убийцам и прочим преступникам. Например, торговцам, подмешивающим воду в вино, рубят головы под скорбные песнопения.
Частная собственность по-прежнему в большом почете, но бедняков и голодных нет. Голодных кормят вельможи по доброте сердца, а безработным государство подыскивает занятие. Налоги платят, бросая деньги в расставленные повсюду сундуки с прорезью и надписью «Для пожертвований», — народ безостановочно швыряет туда пухлые конверты со счастливым видом.
И вообще, алчность, корысть и себялюбие тут чрезвычайно редки. А все благодаря тому, что еще пятьсот лет назад тогдашние государства провели важную работу по смешению всех рас и наций, что наконец привело к созданию новой, совершенно гармоничной породы людей, лишенных недостатков отдельных национальностей.
«Чувствительные англичанки как нельзя более подошли французам, которым присуще некоторое легкомыслие, а наши француженки смягчили меланхолический нрав англичан».
«Четвертый сон Веры Павловны»
Николай Гаврилович Чернышевский (1828–1889, Россия)
Е. Д. Горовых. Н. Г.Чернышевский пишет роман «Что делать?» в Алексеевском равелине Петропавловской крепости
Ну и, конечно, мы не могли обойти своим вниманием самый знаменитый рецепт идеального устройства общества, принадлежащий перу русского автора. Конечно, мы все проходили это в школе. Но вдруг ты забыл?
Россия XX векаЛюди живут большими группами во дворцах из чугуна и хрусталя. Всю домашнюю работу вместо слуг делают дети — это уж как во всех утопиях заведено.
«Но как же все это богато! Мебель из алюминия. Везде алюминий и алюминий. И какие ковры на полу! Вот в этом зале половина пола открыта, тут и видно, что он тоже из алюминия».
Взрослые сообща работают на полях: земледелие теперь общая обязанность. Интеллигенция выведена под корень, равно как и рабочий класс; они теперь едины, скрепив в новом организме силу мышц с тонкостью чувств. После работы все вместе обедают в огромной столовой.
«Великолепная сервировка. Все алюминий и хрусталь».
По вечерам люди будущего наряжаются в легкие разноцветные одежды и устраивают бал. Для тех, кто во время бала испытал прилив чувств, — полная свобода уединиться с выбранным партнером в одном из множества альковов. Никаких половых запретов, сковывающих женщину, в новой России нет.
На бедную голову Чернышевского, конечно, вылилось за эту его маленькую утопию много помоев. До революции его бранили за восхваление разврата. В брежневские годы граждане припоминали ему спящую Верочку в частушках: «Луг в цветах, поля в ромашках, все живут в пятиэтажках. Всюду мир, труд, май! Баю-бай!» Но надо признать, что из всех утопистов, он, пожалуй, дальше всех сумел проникнуть пытливым глазом в грядущее. Ковры, хрусталь, алюминий…
Все эти утопии писались, как бы странно это сегодня ни смотрелось, людьми умными, благородными и желавшими счастья для человечества. Все они так или иначе повлияли на развитие общества: многие их идеи весьма уважались и христианами, и социалистами, и коммунистами.
Отчасти благодаря им на Земле смогли возникнуть такие государства, как сталинский СССР, маоистский Китай, пол-потовская Кампучия и Северная Корея. И человечеству пришлось на собственной шкуре понять печальную истину: попытка насильственно изменить «несовершенную» природу человека и общества приводит к чудовищным последствиям. Нельзя делать всех равными, потому что сила человечества в уникальном разнообразии людей, их желаний, вкусов, потребностей и способностей.
Нельзя отлучать от семьи детей, потому что дети, лишенные семьи, при самом лучшем уходе в самых лучших интернатах не получают той социальной практики, которая так необходима представителю нашего вида для полноценного развития.
Нельзя отменить частную собственность и жить большой дружной коммуной, потому что медным тазом накроется экономическое, а потом и научное развитие. А любая попытка выстроить идеальное общество, где под страхом быть обложенными мешочками с порохом все должны будут отречься от мелких частных интересов во имя высшего всеобщего благополучия, неизбежно приводит к тому, что на свет появляется общество рабов. А рабство, как мы знаем, штука крайне неэффективная.
