Седой старик с белой длинной бородой, весело напевая, прохаживался по большой уютной комнате. Он то подходил к столу, заваленному письмами, вытаскивал одно, исписанное корявым детским почерком, и читал, медленно шевеля губами. То подливал себе какао в красную литровую кружку, то охваченный радостным нетерпением выглядывал в окно, где его ожидала тройка белых лошадей, запряженных в шикарные серебряные сани.
Скрипнула дверь, и в кабинет вошла девочка в голубой шубке и кружевном кокошнике.
— Здравствуй, внученька! – радостно закричал старик. – Ну, что, готова подарки разносить, детишек веселить?
Девочка хмуро глянула из-подо лба.
— Ну и чего ты радостный такой, Дед Мороз? Подумаешь, праздник, каждый год одно и то же.
— Ты что, Снегурочка! – изумился старик. – Это же Новый Год! Все вокруг веселятся, хороводы водят, песенки поют, стишки учат!
— Да? Все? А ты уверен?
— Ну конечно!
— Ты помощников своих видел? Давно с ними разговаривал?
Старик непонимающе захлопал глазами.
Снегурочка схватила Мороза за руку и вытащила из кабинета.
Этажом ниже располагалось масштабное производство, работали прессы, ехали готовые изделия по лентам конвейеров. Вокруг кипела работа – лесные зверушки: зайчики, белочки, лисы с волками и даже медведи вкалывали в три смены, словно нелегальные китайцы, изготовляя всевозможные игрушки и сладости. Кое-где попадались низкорослые остроухие эльфы в белых халатах, ругающиеся на непонятном резком языке. Зверушки поглядывали на них недобро, но втягивали шеи в плечи и продолжали работать.
Глядя, как Мороз со Снегурочкой спускаются в цех, зверушки один за другим поднимали головы,
— Эй, трудяги! – крикнула девочка, стараясь перекрыть грохот механизмов. – Хорошо вам живется?
Вперед вышел крупный бобер, вытирая о передник лапки, его передние зубы торчали угрожающе, а хвост нервно бил по полу.
— Хорошо живется? – сердито сказал он. – У меня плотина не достроена! Белка, вон, к зиме не успела подготовиться, у зайца семеро голодных зайчат дома. А мы тут, вкалываем, незнамо за что! Да это еще куда ни шло, из года в год трудились. И отец мой, и дед и прадед к тебе под Новый год приходили. Но последнее время сосем уж невыносимо стало! Зачем ты эльфов этих проклятых позвал? Ходят тут, орут по-своему, по-эльфийски, как бешеные! Прививки-то хоть у них есть?
— Они что, — обескураженно спросил Дед Мороз, — обижают вас?
— Какого лешего нам надсмотрщики понадобились?
— А зачем мы их пригласили, внученька? – тихо спросил старик, наклонившись к Снегурочке.
Та только вздохнула, устало покачала головой и потащила Деда обратно наверх, не обращая внимания на окрики рабочих, желающих поведать старику о своей тяжкой доле.
— Так… морковку зайцам нужно раздать… А орешки для белочек? – Мороз улавливая по пути то одну, то другую фразу разгневанных и огорченных зверушек, пытался как-то решить вопросы, но Снегурочка не давала ему остановиться.
— Ну? – спросил он, сердито хмуря белые густые брови, когда они с внучкой снова оказались в кабинете. – Что за безобразие творится? Отчего эльфы зверушек обижают? Гнать их в шею! Морковку, капусту, орехи и прочее продовольствие раздать! Нормы выработки уменьшить!
Снегурочка тяжко вздохнула.
— И ради чего, дедушка? Ради чего все это?
— Ну как же! Ради детишек! Призвание у нас такое – радость детишкам под Новый год приносить.
Девочка опустила глаза.
— Не хотела тебе говорить…
— Что? Что не хотела, внученька?
— Неправда это. Не существует никаких детишек.
— Не понял? В смысле, не существует?! А кому ж я тогда подарки дарю? Кто мне стишки рассказывает?
— Гномики.
— Кто?
— Гномики это, дедушка. Переодеваются в детишек и делают вид, что встречают Новый год. Выдумали мы их, этих детишек. Их нет. Есть только мы – волшебные существа.
— Как выдумали? И зачем?
— Чтобы ты радовался, чтобы нужным себя чувствовал. Помнишь, давным-давно, лет пятьсот назад, ты приболел маленько?
— Ну помню… Было дело…
— Так вот, вещун один нам сказал, что это от ощущения собственной ненужности. Мол, старый ты стал, холодами, морозами заведуешь. Все тебя боятся, не любят. Вот ты и хвораешь. Тогда мы с лесными зверушками и волшебным народом собрались, посоветовались, решили праздник придумать – Новый год. Тогда и выдумали этих самых… мелких со стишками. Хотели самые добрые чувства в тебе всколыхнуть… Ты ведь сам понимаешь, дедушка, какая глупая идея. Где ж это видано, чтобы дети – маленькие, беззащитные, теплолюбивые, и к самому Морозу – повелителю холодов и метелей льнули? А? А елки эти? Ну разве не глупо деревья наряжать? Если бы их в каждом доме ставили, то лесов бы вовсе не осталось. А подарки всем разнести за одну ночь? Разве ж такое возможно?
— Но… получалось же у нас… — неуверенно пробормотал Мороз, — мы ведь и помощников нашли и производство открыли…
— Фикция все это. Розыгрыш! Понимаешь? – со слезами на глазах воскликнула Снегурочка. – Не существует детей… и точка!
Мороз казалось в миг постарел лет на сто. Здоровый румянец сошел с лица, которое стало иссиня-бледным, щеки ввалились, лоб избороздили глубокие морщины. Но самые страшные изменения произошли в глазах – они потухли… стали какими-то равнодушными, мертвыми…
У Снегурочки екнуло сердце. Может она все неправильно сделала? «Он поправится. Придет в себя! – твердо сказала она себе. – Станет прежним. Просто время нужно»
— Прости… — голос ее подводил. – Не хотела тебя разочаровывать… Только ты бы рано или поздно узнал. Лучше ведь горькая правда, чем…
— Лучше, лучше… — хрипло проговорил он, отмахнувшись. – Иди, Снегурочка. Иди… Распусти зверей по домам. Я бы сам вышел, извинился…
— Не надо, я им скажу. Тебе нужно побыть одному. Я все сделаю. Я ведь эту кашу заварила…
Она вышла, уныло поплелась в цех. Подошла к панели управления и потянула вниз рубильники, останавливая оборудование. В цеху настала какая-то зловещая неправдоподобная тишина. И ее голос в этой тишине прозвучал, как колокол:
— Идите домой. Все закончилось…
— Как?
— Почему?
— Домой уже можно? – слышалось отовсюду. Кто-то из зверей радовался неожиданной свободе, кто-то удивлялся, почему в этом году их отпустили так рано. Те, кто постарше, хмурились, чувствуя неладное.
Вокруг Снегурочки собрались эльфы.
— Наш есть доволен проделанный работа, — со страшным акцентом сказал старший. – Ты есть гуд девочка. Мы не хотеть забирать наш механизм. Мы хотеть делать игрушка здесь дальше.
— Вы что, предлагаете нам уйти?
— Здесь хороший место. Дешевый рабочий. Гуд бизнес.
Эльфы дружно закивали.
— А нам с дедушкой куда деваться? Это наш дом! Нет уж! Убирайтесь, и оборудование свое треклятое забирайте. Чтоб духу вашего к утру тут не было. А не то старик вспомнит, что он не просто добрый дедушка, а повелитель Морозов! Это вам не Санта ваш толстопузый.
Эльфы испуганно залепетали, и, злобно оглядываясь, принялись возиться со станками.
Снегурочка устало села у стены, и наконец не выдержала – расплакалась.
— Что тут происходит? – раздался рядом требовательный ворчливый голос.
Девочка вытерла слезы. Перед ней, уперев передние лапки в бока, стоял бобер.
— Да ничего. Иди уже, плотину свою строй.
— Я вижу, неладное что-то твориться. А ну, говори! Меня, старого бобра, не проведешь! Не такие деревья разгрызал!
— Я де-е-едушку обману-у-ула-а-а!.. – вдруг в голос зарыдала Снегурочка.
Бобер утешающе похлопал ее по плечу.
— Ну-ну, успокойся. Как же ты его обманула?
— Я сделала ужасную вещь!.. Я сказала, что детишек не существу-у-ует!
— Бред какой-то… Это же неправда.
— Знаю, но так дальше не могло продолжаться. Из года в год все хуже и хуже. Продовольствия не хватает. Зверушки почти забесплатно работают. А пашут без перерывов и выходных. А если нормы уменьшим – всем подарков не хватит. И эльфов пригласили, чтобы производство не останавливалось. На них только все и держалось. Оборудование чье? Их! Кто ремонтировать его умеет? Только они!
— Но как же так?! – огорчился бобер. – Справлялись же всегда. И оборудования эльфийского не было. И продуктов хватало. И подарки успевали сделать.
— Сейчас другие запросы, никого плюшевым мишкой с глазами-пуговицами не удивишь. Теперь детям машинки на управлении, интерактивные куклы, квадрокоптеры и смартфоны подавай! А всего этого без их оборудования не состряпаешь. Она измотался весь! Подарков прорва нужна, а отдачи никакой. Думаешь, я не вижу, как он переживает? В него сейчас уже не верит почти никто. И дети такие пошли, что скорее взрослый заново поверит, чем они. А неверие ведь его убивает. Сердце расшалилось. Давление скачет. Он на износе, бобрик. Лучше пусть все это сейчас закончится, чем он в пути погибнет, когда его никто и нигде уже не будет ждать! Пусть лучше он в них не верит, чем они в него! Понимаешь?
— Ни бревна я не понимаю! Что-то ты намудрила, Снегурка.
— Что же теперь делать? – она захлопала голубыми глазищами.
— Не знаю, но натворила ты бед…
***
За шумом спорящих зверушек, собравшихся вокруг Снегурочки, никто не заметил, как открылась отворилась входная дверь и маленькая фигурка проскользнула вовнутрь. Незваный гость осмотрелся, вытер варежкой нос и мелкими перебежками двинулся к лестнице, ведущий на второй этаж.
— Сне-го-вик, – прочитал он по слогам надпись на первой попавшейся двери. Снова вытер нос. – Не то…
— Дед Мо-роз, — гласила следующая табличка.
И маленькая фигурка, укутанная в теплую курточку, постучав, но не дождавшись ответа, шмыгнула в кабинет.
— Здравствуй, Дедушка Мороз! – громким отрепетированным голосом сказал пришелец.
Старик посмотрел на него так, что мурашки пошли по спине.
— Ты… подарки нам принес?.. – фраза закончилась совсем неуверенно.
— Хватит притворяться, — хрипло сказал старик. – Я все знаю. Как тебя зовут, гномик?
— Сашка! – заявил гость. – И я не гномик никакой! Я большой! Мне уже шесть!
— Может шестьсот шесть? – ухмыльнулся Дед. – Большими гномы так быстро не становятся.
— Что с тобой, Дед Мороз? Я же стишок выучил! И письмо написал.
— Обман это все… — задумчиво протянул Мороз, — фикция.
— Чего?
— Фикция, говорю. Не существует тебя.
— Как не существует? А кто тогда письмо писал? Я даже научился!
— Письмо, говоришь, написал? – невесело усмехнулся старик, встал и подошел к письменному столу. – Какой широкомасштабный розыгрыш! И не лень вам было так долго все это проворачивать? Письма писать. Стишки учить. Эх, знал бы… впал бы в спячку, как косолапый. От кого письмо-то?
— От Саши Потапкина.
— Саша Потапкин… Видел недавно где-то тут… — в голосе Мороза промелькнул интерес, но это скорее была привычка, чем возвращение прежнего его увлечения работой.
Он откопал в кипе бумаги небольшой неприметный конверт, принялся доставать письмо.
— Только, я все знаю. Смысла нет больше меня разыгрывать. Мне Снегурочка все рассказала.
— Про окно знаешь? Я не специально… Оно взяло и разбилось. Само. Я честно-честно не хотел…
— Да не играй ты на чувствах! – в сердцах воскликнул старик. А мальчик испуганно вжался в свою курточку, но не заплакал.
— Не знал, что ты такой сердитый. Прости.
Пальцы Мороза привычно разворачивали листик бумаги, украшенный корявыми рисунками, а глаза почти мимо воли въедались в текст:
«Дедушка Мароз привет. Я вел сибя харашо. Ни так харашо как Ваня но лучше Жени. Сначала я хотел сабаку. Но сабаку в детдом нильзя. А игрушечную нам падарили. У меня все есть. А Маша все время плачет. Паэтому сделай так чтобы за Машей пришла мама. Если вдруг у тибя там еще есть мамы и папы то пусь преходят и забирают сибе дитей. Досвиданя»
Старик дочитал письмо, смахнул слезу и с упреком затряс листком перед мальчиком:
— Ну вот как можно такое выдумывать?! А? Сердца у вас нет!
Саша долго и внимательно, хмурясь, смотрел на него. А затем вдруг расплакался. Громко и отчаянно.
Он ревел, растирая слезы и сопли варежкой по лицу.
— Я ехал-ехал! Скакал-скакал! А ты не помогаешь совсем! Не буду в тебя верить! Не буду-у-у!
— Что это? – заяц настороженно поднял длинное ухо. – Тихо! Молчите! Слышите?
Все разом замолчали и навострили уши.
— Это плач? – удивилась Снегурочка.
— Детский плач, — кивнул бобер, — из кабинета Мороза.
— Откуда тут мог взяться ребенок?
— Это я привез! – весело заявил северный олень.
И все звери вместе со Снегурочкой посмотрели на него.
— Что ты сделал?
— Ну… я гулял. Гулял. Вижу, мальчик. Он ко мне подошел и говорит: «Отвези меня к Деду Морозу». Ну я и отвез.
— Почему ты не сказал, что сюда нельзя? – сердилась Снегурочка.
— А как я скажу, если мы там, снаружи, не умеем разговаривать?
— Вот, что нам теперь делать?! – девочка решительно зашагала к лестнице.
За ней шел бобер, приговаривая:
— Ну, хуже уже точно не будет.
— Скажи своему гному, чтобы прекратил. Переигрывает. Не верю! – крикнул Мороз, как только Снегурочка с компанией зверушек ворвались в его кабинет.
— Снегу-у-урочка-а-а! – закричал мальчик сквозь слезы, бросился к ней и крепко обнял за ноги – она была намного выше его. – Дед Мороз ненастоя-я-ящий!
— Ишь, чертенок, чего удумал! – возмущался старик. – Это ты сам ненастоящий!
— Настоящий он, дедушка, — произнесла Снегурочка. – Прости меня…
***
— Нашел я маму для твоей Маши, — старик снова стал самим собой – веселый, розовощекий и добрый.
За круглым столом, накрытым красной скатертью, сидели сам Дед Мороз, Снегурочка, бобер, несколько зверушек – из самых старших и проверенных, и мальчик Саша. Заяц угощался морковкой, белка щелкала орешки, бобер уплетал желуди. А старик, девочка и мальчик пили какао с пряниками. Снегурочка правда только держала чашку, ее голова была виновато опущена, а на щеках блестели слезы.
— Мне ведь не только детишки пишут. Иногда и взрослые, — продолжал Мороз. – Так что и Маше и другим найдем родителей. А ты, такой смелый, не хочешь у нас остаться?
— Хочу! – оживился мальчик. – Только ты больше гномиком не обзывайся.
Дед захохотал.
— Знал бы ты, Саша, как надо мной сегодня пошутили. Не сердись на старика, у меня чуть сердце не стало, когда поверил, что вас, детишек, не существует.
Снегурочка шмыгнула носом, и Мороз тут же повернулся к ней.
— Да не реви, я ж уже тебя простил. Знаю, что не со зла. Ох, и фантазерка ты у меня, как вобьешь чего в голову, так хоть на краю света от тебя прячься! – он, шутя, пригрозил ей пальцем. – Ну ничего, мы эту твою фантазию в нужное русло направим. Возглавишь производство, будешь подарки придумывать. И смотри, чтоб без всяких эльфов. Справимся. Детям на самом деле не смартфоны нужны, хоть они их и просят. Любовь им нужна, вот что. И чтобы в чудо верить… Поняла, глупенькая?
Снегурочка улыбнулась и кивнула.
Владислав Скрипач
