Русские против австро-венгров: первое и последнее кавалерийское сражение Первой мировой
Кавалерия, наверное, не тот род войск, который первым приходит в голову, стоит подумать о Первой мировой войне. Но крупные конные бои всё-таки случались — так, в 1914 году схлестнулись русская и австро-венгерская кавалерийские дивизии. Кто намял кому бока, почему и на что это повлияло — читайте в нашей статье.
Тактика измора
Едва началась война, как русские, решив не дожидаться окончательного завершения мобилизации, сходу бросились на Австро-Венгрию, начав наступление в Галиции. В авангардах крупных масс войск у обеих сторон находились большие кавалерийские соединения.
Их задачами были как разведка пока еще пустых и непонятных пространств впереди, так и создание кавалерийской «завесы», скрывающей основные силы от взора противника. С обеих сторон действовала не одна и не две кавалерийские дивизии, но единственное за всю войну крупное конное сражение произошли между 10-й русской и 4-й австрийской — именно им предстояло скрестить клинки в августе 1914 года.
У русских «завеса» получалась даже лучше, чем хотелось. Командующий 10-й кавалерийской дивизией граф Келлер энергично рассылал разъезды во всех направлениях — так что австро-венгры из 4-й кавалерийской, искавшие конного боя, не могли толком понять, где же основные силы неприятеля. И в результате бессмысленно кидались туда-сюда, обильно покрываясь пылью и мучая коней.
Поэтому, когда 8 августа (по старому стилю) 1914-го дело дошло до крупного боя, австро-венгры особой осторожности не проявляли — помотайся они туда-сюда еще пару недель, лошади бы выдохлись до смерти и безо всякой битвы.
Артиллерийский привет
Неприятелю могла помочь пехота из 35-го полка ландвера. Но его марширующие в пыли колонны были замечены русской конной артиллерийской батареей.
Артиллеристы долго думать не стали, а тут же засыпали пехотинцев шрапнелью. Результат воздействия на открытом пространстве был ужасающий — необстрелянные люди в ужасе побежали в разные стороны. Попытки офицеров навести порядок эффекта не имели.
Зато очевидцы стали свидетелями того, как выглядит истинно немецкое крушение основ.
За этим следовал неутешительный вывод: главный род войск не пехота, а всё же артиллерия.
Две роты ландвера под огонь не попали и попытались атаковать орудия, но были остановлены пулемётчиками и конным прикрытием, после чего тоже — но уже организованно — отступили.
Когда ландвер исчез, огонь перенесли на всадников 4-й кавалерийской. История повторилась — только теперь бежали конники. Пытаясь удрать через деревню Ярославице, австро-венгерские кавалеристы образовали пробку. Некоторые пытались ее объехать, но им мешала широкая канава. В попытках ее перескочить многие падали на дно — причем грохнулся даже один из генералов.
Австро-венгерские всадники
В дело вступили было австрийские конные орудия, но вскоре их отвели — 4-я дивизия перегруппировывалась и приводила себя в порядок. Очень скоро ей предстояло атаковать русских и попытаться поквитаться за неудачное начало.
Первая кровь
Далее последовал целый ряд предположений о местонахождении себя и противника и много вытекающих из этого манёвров. Такая комбинация завела противостоящие стороны на высоту 418. Причём положение австро-венгров было лучше — они, представленные 13-м уланским полком, находились сверху.
На свою беду, неприятель увидел, как от общего строя русских отделяется группа всадников, — и решил окружить их и уничтожить. Только вот всадниками оказались конно-пулемётная и конно-сапёрная команды. Они двигались к лесу, чтобы встать там и держать правый фланг.
Встав на краю леса и развернув там четыре «максима», пулемётчики в итоге отвлекли, а затем и надёжно отсекли от поля боя аж три эскадрона противника. То есть более половины того полка, что намеревался атаковать русских на высоте 418.
Поэтому неудачное положение русских было с лихвой компенсировано численным превосходством — 750 всадников против 230. И в первой стычке австро-венгерских улан крепко поколотили.
Решающий момент
Командующий 4-й кавалерийской дивизией генерал Заремба, конечно, не стал смотреть на то, как русские больно бьют его улан. Не обращая особого внимания на то, как последние бегут уже практически мимо него, он собрал драгунский полк, «приправил» его своим штабом и повёл всю эту массу в атаку.
Эдмунд Риттер фон Заремба
Ряды русских кавалеристов уже были расстроены, да и атака у Зарембы вышла неожиданной. Поэтому дело очень скоро приняло дурной оборот — в одном из русских полков дело едва не дошло до потери знамени. Конная масса всадников Келлера начала потихоньку оттесняться. Дело грозило перейти в бегство.
Тогда граф взял пять эскадронов, что были у него под рукой, добавил, как и его неприятель, к ним свой штаб и отправил этот последний резерв в атаку. Сам, правда, в бой не пошёл — опытный генерал понимал, что в случае успеха делу потребуется руководство. На случай неудачи он запасся револьвером — провали его всадники дело, позор был бы несмываем, поэтому Келлер приготовился стреляться.
Было ваше — стало наше
Несмотря на то, что атаковать вновь пришлось в гору, ввод свежих сил оказался своевременным. Началась упорная, но скоротечная — конный бой не может быть другим — рубка. Сбитые с лошадей, но ещё живые люди хватались за карабины, пистолеты и револьверы и продолжали стрелять по врагам. Русские пики оставляли страшные раны. Неприятель отвечал саблями.
Но в итоге австро-венгры не выдержали и побежали. Это не было единовременным процессом — какие-то эскадроны мчались обратно, какие-то продолжали сражаться. Но понимая, что до крайностей лучше не доводить, неприятельские офицеры скомандовали всеобщее отступление. Масла в огонь подливали и слухи — ложные, но это выяснится потом — о гибели генерала Зарембы и его начальника штаба.
В панике артиллеристы заехали в топкое место — пушки зарылись в грязь по самые стволы. За что были брошены — и все четыре орудия достались русским.
Бегство
Бегущий противник попытался собраться у реки Стрыпа и организованно поискать брод. Идея была неплохая. Бой для русских получился вовсе не лёгкой прогулкой — лошади сильно устали, а среди кавалеристов было немало раненых. Следовало привести себя в порядок.
Правда, отдельные лихие головы всё же полезли на деревья и принялись палить по австро-венграм из карабинов. Вскоре к ним присоединилась конная артиллерия, чувствовавшая себя очень вольготно — неприятельские пушки были захвачены и ответный огонь вести было некому.
После этого австро-венгры потеряли остатки порядка и бросились наутёк вдоль реки. Непрерывного фронта ещё не было, и у них была возможность переправиться где-нибудь ещё.
Карта сражения
Потери 4-й кавалерийской австро-венгерской дивизии и попавшего под артиллерийский удар ландвера составили 40 офицеров и 928 нижних чинов. Причём безвозвратные потери достигали внушительной цифры в 724 человека, большую часть из которых составили пленные. Русские заплатили за свой успех куда дешевле — 12 офицеров, 160 нижних чинов. Безвозвратными — 24 человека.
Но при этом победа в крупнейшем конном сражении войны была лишь тактической — на место побитых частей неприятеля тут же встали новые. Да и основные битвы ещё даже не успели толком начаться. Русская кавалерия в первые же дни доказала своё убедительное превосходство. Но её — как и всех других — ждала совсем другая война.
Тактика измора
Едва началась война, как русские, решив не дожидаться окончательного завершения мобилизации, сходу бросились на Австро-Венгрию, начав наступление в Галиции. В авангардах крупных масс войск у обеих сторон находились большие кавалерийские соединения.
Их задачами были как разведка пока еще пустых и непонятных пространств впереди, так и создание кавалерийской «завесы», скрывающей основные силы от взора противника. С обеих сторон действовала не одна и не две кавалерийские дивизии, но единственное за всю войну крупное конное сражение произошли между 10-й русской и 4-й австрийской — именно им предстояло скрестить клинки в августе 1914 года.
У русских «завеса» получалась даже лучше, чем хотелось. Командующий 10-й кавалерийской дивизией граф Келлер энергично рассылал разъезды во всех направлениях — так что австро-венгры из 4-й кавалерийской, искавшие конного боя, не могли толком понять, где же основные силы неприятеля. И в результате бессмысленно кидались туда-сюда, обильно покрываясь пылью и мучая коней.
Поэтому, когда 8 августа (по старому стилю) 1914-го дело дошло до крупного боя, австро-венгры особой осторожности не проявляли — помотайся они туда-сюда еще пару недель, лошади бы выдохлись до смерти и безо всякой битвы.
Артиллерийский привет
Неприятелю могла помочь пехота из 35-го полка ландвера. Но его марширующие в пыли колонны были замечены русской конной артиллерийской батареей.
Артиллеристы долго думать не стали, а тут же засыпали пехотинцев шрапнелью. Результат воздействия на открытом пространстве был ужасающий — необстрелянные люди в ужасе побежали в разные стороны. Попытки офицеров навести порядок эффекта не имели.
Зато очевидцы стали свидетелями того, как выглядит истинно немецкое крушение основ.
Один обер-лейтенант, пытавшийся остановить людей, восклицал не «О Господи, нас всех поубивают!», и даже не «Назад, сволочи!», а очень говорящее «Устав ошибается!».
За этим следовал неутешительный вывод: главный род войск не пехота, а всё же артиллерия.
Две роты ландвера под огонь не попали и попытались атаковать орудия, но были остановлены пулемётчиками и конным прикрытием, после чего тоже — но уже организованно — отступили.
Когда ландвер исчез, огонь перенесли на всадников 4-й кавалерийской. История повторилась — только теперь бежали конники. Пытаясь удрать через деревню Ярославице, австро-венгерские кавалеристы образовали пробку. Некоторые пытались ее объехать, но им мешала широкая канава. В попытках ее перескочить многие падали на дно — причем грохнулся даже один из генералов.
Австро-венгерские всадники
В дело вступили было австрийские конные орудия, но вскоре их отвели — 4-я дивизия перегруппировывалась и приводила себя в порядок. Очень скоро ей предстояло атаковать русских и попытаться поквитаться за неудачное начало.
Первая кровь
Далее последовал целый ряд предположений о местонахождении себя и противника и много вытекающих из этого манёвров. Такая комбинация завела противостоящие стороны на высоту 418. Причём положение австро-венгров было лучше — они, представленные 13-м уланским полком, находились сверху.
На свою беду, неприятель увидел, как от общего строя русских отделяется группа всадников, — и решил окружить их и уничтожить. Только вот всадниками оказались конно-пулемётная и конно-сапёрная команды. Они двигались к лесу, чтобы встать там и держать правый фланг.
Встав на краю леса и развернув там четыре «максима», пулемётчики в итоге отвлекли, а затем и надёжно отсекли от поля боя аж три эскадрона противника. То есть более половины того полка, что намеревался атаковать русских на высоте 418.
Поэтому неудачное положение русских было с лихвой компенсировано численным превосходством — 750 всадников против 230. И в первой стычке австро-венгерских улан крепко поколотили.
Решающий момент
Командующий 4-й кавалерийской дивизией генерал Заремба, конечно, не стал смотреть на то, как русские больно бьют его улан. Не обращая особого внимания на то, как последние бегут уже практически мимо него, он собрал драгунский полк, «приправил» его своим штабом и повёл всю эту массу в атаку.
Эдмунд Риттер фон Заремба
Ряды русских кавалеристов уже были расстроены, да и атака у Зарембы вышла неожиданной. Поэтому дело очень скоро приняло дурной оборот — в одном из русских полков дело едва не дошло до потери знамени. Конная масса всадников Келлера начала потихоньку оттесняться. Дело грозило перейти в бегство.
Тогда граф взял пять эскадронов, что были у него под рукой, добавил, как и его неприятель, к ним свой штаб и отправил этот последний резерв в атаку. Сам, правда, в бой не пошёл — опытный генерал понимал, что в случае успеха делу потребуется руководство. На случай неудачи он запасся револьвером — провали его всадники дело, позор был бы несмываем, поэтому Келлер приготовился стреляться.
Было ваше — стало наше
Несмотря на то, что атаковать вновь пришлось в гору, ввод свежих сил оказался своевременным. Началась упорная, но скоротечная — конный бой не может быть другим — рубка. Сбитые с лошадей, но ещё живые люди хватались за карабины, пистолеты и револьверы и продолжали стрелять по врагам. Русские пики оставляли страшные раны. Неприятель отвечал саблями.
Но в итоге австро-венгры не выдержали и побежали. Это не было единовременным процессом — какие-то эскадроны мчались обратно, какие-то продолжали сражаться. Но понимая, что до крайностей лучше не доводить, неприятельские офицеры скомандовали всеобщее отступление. Масла в огонь подливали и слухи — ложные, но это выяснится потом — о гибели генерала Зарембы и его начальника штаба.
Побежала и неприятельская конная артиллерия — но недалеко.
В панике артиллеристы заехали в топкое место — пушки зарылись в грязь по самые стволы. За что были брошены — и все четыре орудия достались русским.
Бегство
Бегущий противник попытался собраться у реки Стрыпа и организованно поискать брод. Идея была неплохая. Бой для русских получился вовсе не лёгкой прогулкой — лошади сильно устали, а среди кавалеристов было немало раненых. Следовало привести себя в порядок.
Правда, отдельные лихие головы всё же полезли на деревья и принялись палить по австро-венграм из карабинов. Вскоре к ним присоединилась конная артиллерия, чувствовавшая себя очень вольготно — неприятельские пушки были захвачены и ответный огонь вести было некому.
После этого австро-венгры потеряли остатки порядка и бросились наутёк вдоль реки. Непрерывного фронта ещё не было, и у них была возможность переправиться где-нибудь ещё.
Карта сражения
Потери 4-й кавалерийской австро-венгерской дивизии и попавшего под артиллерийский удар ландвера составили 40 офицеров и 928 нижних чинов. Причём безвозвратные потери достигали внушительной цифры в 724 человека, большую часть из которых составили пленные. Русские заплатили за свой успех куда дешевле — 12 офицеров, 160 нижних чинов. Безвозвратными — 24 человека.
Но при этом победа в крупнейшем конном сражении войны была лишь тактической — на место побитых частей неприятеля тут же встали новые. Да и основные битвы ещё даже не успели толком начаться. Русская кавалерия в первые же дни доказала своё убедительное превосходство. Но её — как и всех других — ждала совсем другая война.
