Олигархи убедили чиновников, что «Россия недостаточно богата, чтобы иметь хорошее образование»
Министерство просвещения опубликовало новый порядок выдачи школьных аттестатов, который вызвал уже немало недоумений и жарких дискуссий в педагогическом и родительском сообществах. Что вообще происходит с нашим образованием?
Известно высказывание Отто фон Бисмарка после победы, одержанной Пруссией над Австрией: «Это была победа прусского школьного учителя над австрийским». Также многократно цитировался афоризм американского президента Джона Кеннеди: «СССР выиграл космическую гонку за школьной партой». А способны ли нынешние российские учителя и их ученики одержать победу в глобальной геополитической схватке, градус которой продолжает возрастать?
Все постсоветские годы мы терпели и до сих пор продолжаем терпеть в этом жёстком «соревновании на выбывание» досадные поражения и промахи. Корректировка государственного курса, инициированная национальным лидером Владимиром Путиным и происходящая ныне на наших глазах, рождает естественные надежды и на прекращение безумных либеральных экспериментов в образовании, и на возвращение к национальным основам в этой сфере.
Остановит или углубит новое руководство Минпросвета и Минобрнауки разрушение образования? Назрела ли в этой сфере консервативная революция? Кто виноват и что делать? Беседуем с профессором РГПУ им. Герцена, замдиректора по науке Санкт-Петербургского физико-математического лицея №239, педагогом, воспитавшим 90 призёров и победителей международных олимпиад по математике, а также двух лауреатов Филдсовской премии Григория Перельмана и Станислава Смирнова, народным учителем России Сергеем Рукшиным.
На первый взгляд кажется, ничего особо разрушительного проект не несёт. Ну, например, теперь в аттестат вместо оценки можно поставить «зачёт» по ИЗО (изобразительному искусству), музыке и физкультуре. Ну что ж, многие, наверное, выдохнут с облегчением.
А вот следующая новинка специалистов сильно насторожила. Сейчас для получения аттестата за 11-й класс с отличием нужно заработать «отлично» по всем предметам, а кроме того, сдать ЕГЭ по профильной математике и русскому языку не менее чем на 70 баллов, а по базовой математике — на «пятёрку».
Сейчас для получения аттестата за 11-й класс с отличием нужно заработать «отлично» по всем предметам, а кроме того, сдать ЕГЭ по профильной математике и русскому языку не менее чем на 70 баллов, а по базовой математике — на «пятёрку».
Теперь же предлагается по всем предметам, сдаваемым по выбору, получить хотя бы трояк, или минимальные положительные баллы, установленные Рособрнадзором. Скажем, по русскому языку — 24, по физике — 36, по истории — 32 балла.
— Я спрашиваю: какой же это «отличный» аттестат, например, с тройкой по истории? — комментирует Сергей Рукшин. — Где тут логика? Это полное попрание принципа фундаментальности образования — настоящий позор. По математике при этом достаточно сдать так называемый базовый вариант, который способен написать пятиклассник. То есть девальвируется всё обучение математике в старших классах.
Когда в 1970-е годы мне рассказывали, что более половины американских студентов читают настолько плохо, что не в состоянии понять собственные учебники, мне было смешно. Но сегодня мне уже не до смеха, ведь я вижу ту же картину у себя в аудитории. Катастрофически упала концентрация внимания. Причина — в порочной установке либерал-реформаторов на «компетентностный» подход в обучении в противовес «знаниевому». То есть когда ребёнка в школе учат не определённым предметным знаниям с проверкой овладения ими, а неким навыкам поиска нужной информации. Я спрашиваю таких людей: а вы отдадите своего ребёнка хирургу, который перед операцией станет «гуглить» — пусть даже очень быстро, — скажем, карту кровеносных сосудов оперируемого органа? Компетенции — это лишь дополнение к знаниям, не более того.
— Судите сами. ЕГЭ как пылесосом вытягивает из регионов в мегаполисы будущих специалистов: инженеров, учителей, врачей. Вместо того чтобы оканчивать близлежащие вузы, они едут в столицы и поступают не туда, куда хотели, а куда хватит баллов. И никаких шансов Единый госэкзамен не уравнял, как всё время заявляли: всё зависит от достатка и «образовательного вектора» семьи.
Сейчас уже мало кто помнит, что ЕГЭ должен был идти в паре с ГИФО (Государственным именным финансовым обязательством). То есть предполагалось, что выпускник в зависимости от набранных баллов будет получать от государства полное или частичное финансирование своего дальнейшего образования. А потом эту позицию потихоньку выбросили. В моей предметной области ЕГЭ за все эти годы ничуть не улучшили — его требования одинаковы как к будущему абитуриенту кулинарного лицея, так и вузовского физфака. При этом только избранным научно-техническим вузам разрешено отсеивать абитуриентов по результатам своих вступительных экзаменов.
В Едином госэкзамене не отражается вся школьная программа — это специфическая выборка тем. Так почему мы так унижаем школу? Вроде как доверяем ей сперва самое дорогое — формирование будущего страны в лице наших детей, а потом не признаём за ней право самой аттестовать выпускников.
В советское время когда мы открывали коробку конфет, то видели там маленькую бумажку, на которой значился номер смены и фамилия укладчицы шоколадной фабрики. Так обозначалась персональная ответственность за качество набора. А набор знаний школьника хуже? За него не должно быть ответственных?
В Едином госэкзамене не отражается вся школьная программа — это специфическая выборка тем
Сейчас эта функция в безличностной форме передана Рособрнадзору, который составляет экзамен, проверяет его и выставляет критерии. То есть школьные учителя априори подозреваются как мерзавцы, которые за взятку нарисуют всем отличные аттестаты.
Будучи давним и последовательным противником самого принципа ЕГЭ, я тем не менее отдаю себе отчёт в том, что в ближайшее время напрочь отказаться от него не получится. Должны собраться независимые профессионалы (не ректоры и директора) и обсудить постепенные шаги по выходу из этой порочной системы. Повсеместное разрешение любому вузу проводить свои экзамены вместо ЕГЭ действительно может сильно подстегнуть вузовскую коррупцию, которая и так, конечно, присутствует, но в более скромных масштабах.
Нужно подумать, чем заменить Единый государственный экзамен, чтобы это не вызвало коллапса, гораздо худшего, чем при его внедрении. Но школы должны, как и раньше, получить возможность аттестовать своих выпускников, проводя экзамены по всем предметам, пусть и по образцам, которые пришлёт министерство. Необходимо законодательно закрепить, что школа — не инструмент подготовки в вузы и сдачи ЕГЭ, а самостоятельный системообразующий институт нации.
Двадцать лет назад претензии к образовательной системе тоже были, но с тех пор вектор движения можно охарактеризовать как «от плохого к худшему».
— Катастрофически не люблю теорию заговора, но когда такая линия сознательно выдерживается два десятилетия, то это заставляет задуматься. В 2005 году на международном семинаре я побеседовал с женой бывшего президента Всемирного банка Элен Вулфенсон, которая произнесла примечательную фразу: «Мы считаем, что Россия недостаточно богата, чтобы иметь хорошее и общедоступное образование. И мы находим средства, чтобы довести нашу точку зрения до тех, кто принимает решения». Эти слова наводят на определённые выводы.
Возможности ребёнка сегодня очень зависят от того, в какой школе он учится: в элитной московской гимназии или малокомплектной школе удалённого посёлка, где нельзя ни реализовать профильное образование, ни создать спецкласс.
Есть ли у родителей деньги на квалифицированных репетиторов для подготовки к ЕГЭ и есть ли ещё в округе специалист, способный это сделать? Эти факторы сегодня определяют ни много ни мало последующую судьбу человека. А вот другая проблема: в классах по некоторым предметам может быть до полутора десятков допущенных учебников. Ученик, переезжающий в другой город, а иногда и просто переходящий в другую школу через улицу, часто сталкивается с совершенно иной учебной программой: или проходит повторно то, что давно прошёл, или начинает судорожно догонять, подстраиваясь часто под иную логику преподавания. Не дело учителя писать рабочие программы, как сейчас, его дело — по ним учить.
Большая проблема: в классах по некоторым предметам может быть до полутора десятков допущенных учебников
Сегодня учителя не могут даже получить методическую помощь — ни один методист не возьмётся это сделать при такой «разноголосице». Напомню, что в советское время при единой учебной программе по всем предметам (кроме экспериментальных и спецшкол) действовала разветвлённая система институтов повышения квалификации учителей, районные методкабинеты по каждому предмету. В каждой школе была постоянно поддерживаемая методическая база. Всего этого давно нет, и прошлый министр Васильева начала делать правильные шаги в сторону возрождения этого единого образовательного пространства всей страны. Например, наполнив учебные предметные стандарты — ФГОСы — конкретным содержанием, последовательно расписанным по классам в порядке прохождения учебного материала.
За это на неё буквально набросились наши либеральные реформаторы из РАО (Российская академия образования. — Прим. Царьград): Александр Асмолов, Виктор Болотов — мол, в стандарте слишком много недостатков. Только забыли при этом сказать, что он не хуже, а лучше предыдущего.
К чести Ольги Юрьевны, она также начала разбираться с распространённой историей, когда у абитуриента с Кавказа стобалльный ЕГЭ, а заявление на приём в вуз он пишет с десятью ошибками. Васильева попыталась навести порядок с олимпиадами для школьников, которых развелось неимоверное количество. Иногда доходит до того, что вузовские преподаватели за деньги готовят ученика к победе в олимпиаде, которую сами же и составляют!
— Болонская система — это вражеская диверсия против российского высшего образования. Она в своё время была придумана для граждан африканских и неразвитых азиатских стран для постепенной адаптации их к европейским системам. Магистратура плюс бакалавриат во многих специальностях хуже, чем подготовка специалиста.
Не так давно в Госдуме из уст одного из заместителей прошлого главы Минздравсоцразвития прозвучали слова о подготовке бакалавров для пополнения нехватки школьных врачей. Нам в своё время клялись и божились, что в сфере здравоохранения такого никогда не будет! Подумайте только: сельских фельдшеров учат четыре года. А тут врачи, ответственные за здоровье школьников!
Очень вредна, кроме Болонской системы, и управленческая установка на некое слияние вузов с академическими НИИ, нацеливание учебных институтов на научную деятельность. Ну не задача высшего учебного заведения создавать научные продукты! Мерить вузы таким критерием, как научные исследования или инновации, — абсурд. Врачи должны лечить, а учителя — учить.
— Нашего учителя довели до унизительного положения, даже при повышении зарплатного уровня по сравнению с совсем нищенским в 1990-х. Да и нищета осталась позади далеко не везде. У сегодняшнего российского педагога практически нет никаких прав — ни перед школьной администрацией, ни перед родителями, ни перед учениками, — а одни обязанности! Чтобы поддерживать свою семью, самому выглядеть прилично, учителя вынуждены брать по максимуму учебные часы, заниматься репетиторством. Они так в итоге перегружаются, что не остаётся времени на воспитательный процесс — ни для учеников, ни даже для собственных детей. Им некогда повышать свою квалификацию.
Большинство моих коллег считает острой необходимостью отмену нормативно-подушевого финансирования как средней, так и высшей школы. При нынешней системе нельзя выгонять нерадивых школьников и студентов, преподаватели боятся ставить им двойки. Как афористично вывел один знакомый декан, «пять отчисленных студентов — это минус один преподаватель».
С этим пора заканчивать: учителей, вузовских преподавателей необходимо сделать элитой общества, уважаемыми людьми. Разумеется, надо, чтобы и они сами соответствовали таким критериям.
— Безусловно, обоим нынешним министрам досталось очень тяжёлое наследство, управиться с которым нелегко, как и изменить многолетние негативные тренды.
Сейчас Сергей Сергеевич Кравцов, с которым я лично знаком, оказался в сложном положении, принципиально сменив функции деятельности с контроля за работой на обеспечение результата работы. У нас ведь ныне трёхглавая система образования: два министерства, одно из них отвечает за школу, другое — за вузы, а сверху — Рособрнадзор, который ни что не отвечает, но может всех в любой момент проконтролировать.
Министр просвещения РФ Сергей Кравцов
Как известно из производственной практики, средства контроля могут быть разрушительными. Так вот, я утверждаю, что деятельность этого органа разрушает образование. Именно оттуда к нам пришла технология проведения ЕГЭ и ОГЭ, хотя и не они придумывали сами экзамены. Ныне это федеральное ведомство контролирует ещё и проведение ВПР (Всероссийских проверочных работ). Мало того что школы вместо изучения программ вынуждены заниматься натаскиванием к госэкзаменам, так теперь ещё и подготовкой и проведением ВПР, за которые отвечают директора и от которых болит голова учителей. Причём эти проверочные работы содержат единые для всех школ задания, а вот предметные учебники, по которым преподают в школах, — совершенно разные.
Наше школьное образование просто вопиёт об упорядочивании, стандартизации, разумеется, без полной унификации, с возможностью ограниченной вариативности. Прошлый министр Васильева под яростные протесты либералов начала наполнять предметные ФГОСы (Федеральные государственные образовательные стандарты. — Прим. Царьград) конкретным обязательным для школ всей РФ содержанием по годам обучения. Новый министр Кравцов пока принял решение отложить этот процесс, чтобы «дообсудить» стандарты с профессиональным сообществом. И это, в общем, правильно, поскольку недостатки в новых стандартах есть. Ключевой вопрос в том, кто и как будет обсуждать.
Чтобы наше образование не попадало больше в разрушительные кулуарные «схемы», требуется максимальная гласность. Нужно «развязать руки» профессиональному педагогическому сообществу для свободной дискуссии и принятия решений по таким вопросам.
Ныне же не так: все члены сообщества — от учителя до директора школы, от профессора до ректора — могут быть за критику вышестоящих инстанций легко уволены без объяснения причин, поскольку не выбраны трудовыми коллективами, а назначены сверху. Поэтому сегодня и сидят все на своих зарплатах тише воды, ниже травы. При таком раскладе организованным сообществам сознательных разрушителей, да и просто чиновникам-дуболомам легко втёмную проводить решения, которые аукаются потом десятилетия спустя.
— Дело не в терминах, уводящих в псевдонаучные дебри. Самое главное — определиться раз и навсегда с целеполаганием: кто нужен стране в этом столетии. Грамотные потребители зарубежных товаров и немного техников для обслуги нефтегазового комплекса? Или же мы собираемся вернуть себе статус великой державы, которой не бывает без высококлассных учёных и инженеров-конструкторов, врачей, историков, лингвистов, агрономов?
У России не будет будущего без воспитания сограждан в духе патриотизма, нравственности, без того, что именовалось ранее «всесторонне развитый человек». И такое целеполагание необходимо закрепить.
Андрей Самохин
Известно высказывание Отто фон Бисмарка после победы, одержанной Пруссией над Австрией: «Это была победа прусского школьного учителя над австрийским». Также многократно цитировался афоризм американского президента Джона Кеннеди: «СССР выиграл космическую гонку за школьной партой». А способны ли нынешние российские учителя и их ученики одержать победу в глобальной геополитической схватке, градус которой продолжает возрастать?Все постсоветские годы мы терпели и до сих пор продолжаем терпеть в этом жёстком «соревновании на выбывание» досадные поражения и промахи. Корректировка государственного курса, инициированная национальным лидером Владимиром Путиным и происходящая ныне на наших глазах, рождает естественные надежды и на прекращение безумных либеральных экспериментов в образовании, и на возвращение к национальным основам в этой сфере.
Остановит или углубит новое руководство Минпросвета и Минобрнауки разрушение образования? Назрела ли в этой сфере консервативная революция? Кто виноват и что делать? Беседуем с профессором РГПУ им. Герцена, замдиректора по науке Санкт-Петербургского физико-математического лицея №239, педагогом, воспитавшим 90 призёров и победителей международных олимпиад по математике, а также двух лауреатов Филдсовской премии Григория Перельмана и Станислава Смирнова, народным учителем России Сергеем Рукшиным.
На первый взгляд кажется, ничего особо разрушительного проект не несёт. Ну, например, теперь в аттестат вместо оценки можно поставить «зачёт» по ИЗО (изобразительному искусству), музыке и физкультуре. Ну что ж, многие, наверное, выдохнут с облегчением.
А вот следующая новинка специалистов сильно насторожила. Сейчас для получения аттестата за 11-й класс с отличием нужно заработать «отлично» по всем предметам, а кроме того, сдать ЕГЭ по профильной математике и русскому языку не менее чем на 70 баллов, а по базовой математике — на «пятёрку».
Сейчас для получения аттестата за 11-й класс с отличием нужно заработать «отлично» по всем предметам, а кроме того, сдать ЕГЭ по профильной математике и русскому языку не менее чем на 70 баллов, а по базовой математике — на «пятёрку».
Теперь же предлагается по всем предметам, сдаваемым по выбору, получить хотя бы трояк, или минимальные положительные баллы, установленные Рособрнадзором. Скажем, по русскому языку — 24, по физике — 36, по истории — 32 балла.
— Я спрашиваю: какой же это «отличный» аттестат, например, с тройкой по истории? — комментирует Сергей Рукшин. — Где тут логика? Это полное попрание принципа фундаментальности образования — настоящий позор. По математике при этом достаточно сдать так называемый базовый вариант, который способен написать пятиклассник. То есть девальвируется всё обучение математике в старших классах.
Когда в 1970-е годы мне рассказывали, что более половины американских студентов читают настолько плохо, что не в состоянии понять собственные учебники, мне было смешно. Но сегодня мне уже не до смеха, ведь я вижу ту же картину у себя в аудитории. Катастрофически упала концентрация внимания. Причина — в порочной установке либерал-реформаторов на «компетентностный» подход в обучении в противовес «знаниевому». То есть когда ребёнка в школе учат не определённым предметным знаниям с проверкой овладения ими, а неким навыкам поиска нужной информации. Я спрашиваю таких людей: а вы отдадите своего ребёнка хирургу, который перед операцией станет «гуглить» — пусть даже очень быстро, — скажем, карту кровеносных сосудов оперируемого органа? Компетенции — это лишь дополнение к знаниям, не более того.
— Судите сами. ЕГЭ как пылесосом вытягивает из регионов в мегаполисы будущих специалистов: инженеров, учителей, врачей. Вместо того чтобы оканчивать близлежащие вузы, они едут в столицы и поступают не туда, куда хотели, а куда хватит баллов. И никаких шансов Единый госэкзамен не уравнял, как всё время заявляли: всё зависит от достатка и «образовательного вектора» семьи.
Сейчас уже мало кто помнит, что ЕГЭ должен был идти в паре с ГИФО (Государственным именным финансовым обязательством). То есть предполагалось, что выпускник в зависимости от набранных баллов будет получать от государства полное или частичное финансирование своего дальнейшего образования. А потом эту позицию потихоньку выбросили. В моей предметной области ЕГЭ за все эти годы ничуть не улучшили — его требования одинаковы как к будущему абитуриенту кулинарного лицея, так и вузовского физфака. При этом только избранным научно-техническим вузам разрешено отсеивать абитуриентов по результатам своих вступительных экзаменов.
В Едином госэкзамене не отражается вся школьная программа — это специфическая выборка тем. Так почему мы так унижаем школу? Вроде как доверяем ей сперва самое дорогое — формирование будущего страны в лице наших детей, а потом не признаём за ней право самой аттестовать выпускников.
В советское время когда мы открывали коробку конфет, то видели там маленькую бумажку, на которой значился номер смены и фамилия укладчицы шоколадной фабрики. Так обозначалась персональная ответственность за качество набора. А набор знаний школьника хуже? За него не должно быть ответственных?
В Едином госэкзамене не отражается вся школьная программа — это специфическая выборка темСейчас эта функция в безличностной форме передана Рособрнадзору, который составляет экзамен, проверяет его и выставляет критерии. То есть школьные учителя априори подозреваются как мерзавцы, которые за взятку нарисуют всем отличные аттестаты.
Будучи давним и последовательным противником самого принципа ЕГЭ, я тем не менее отдаю себе отчёт в том, что в ближайшее время напрочь отказаться от него не получится. Должны собраться независимые профессионалы (не ректоры и директора) и обсудить постепенные шаги по выходу из этой порочной системы. Повсеместное разрешение любому вузу проводить свои экзамены вместо ЕГЭ действительно может сильно подстегнуть вузовскую коррупцию, которая и так, конечно, присутствует, но в более скромных масштабах.
Нужно подумать, чем заменить Единый государственный экзамен, чтобы это не вызвало коллапса, гораздо худшего, чем при его внедрении. Но школы должны, как и раньше, получить возможность аттестовать своих выпускников, проводя экзамены по всем предметам, пусть и по образцам, которые пришлёт министерство. Необходимо законодательно закрепить, что школа — не инструмент подготовки в вузы и сдачи ЕГЭ, а самостоятельный системообразующий институт нации.
Двадцать лет назад претензии к образовательной системе тоже были, но с тех пор вектор движения можно охарактеризовать как «от плохого к худшему».
— Катастрофически не люблю теорию заговора, но когда такая линия сознательно выдерживается два десятилетия, то это заставляет задуматься. В 2005 году на международном семинаре я побеседовал с женой бывшего президента Всемирного банка Элен Вулфенсон, которая произнесла примечательную фразу: «Мы считаем, что Россия недостаточно богата, чтобы иметь хорошее и общедоступное образование. И мы находим средства, чтобы довести нашу точку зрения до тех, кто принимает решения». Эти слова наводят на определённые выводы.
Возможности ребёнка сегодня очень зависят от того, в какой школе он учится: в элитной московской гимназии или малокомплектной школе удалённого посёлка, где нельзя ни реализовать профильное образование, ни создать спецкласс.
Есть ли у родителей деньги на квалифицированных репетиторов для подготовки к ЕГЭ и есть ли ещё в округе специалист, способный это сделать? Эти факторы сегодня определяют ни много ни мало последующую судьбу человека. А вот другая проблема: в классах по некоторым предметам может быть до полутора десятков допущенных учебников. Ученик, переезжающий в другой город, а иногда и просто переходящий в другую школу через улицу, часто сталкивается с совершенно иной учебной программой: или проходит повторно то, что давно прошёл, или начинает судорожно догонять, подстраиваясь часто под иную логику преподавания. Не дело учителя писать рабочие программы, как сейчас, его дело — по ним учить.
Большая проблема: в классах по некоторым предметам может быть до полутора десятков допущенных учебниковСегодня учителя не могут даже получить методическую помощь — ни один методист не возьмётся это сделать при такой «разноголосице». Напомню, что в советское время при единой учебной программе по всем предметам (кроме экспериментальных и спецшкол) действовала разветвлённая система институтов повышения квалификации учителей, районные методкабинеты по каждому предмету. В каждой школе была постоянно поддерживаемая методическая база. Всего этого давно нет, и прошлый министр Васильева начала делать правильные шаги в сторону возрождения этого единого образовательного пространства всей страны. Например, наполнив учебные предметные стандарты — ФГОСы — конкретным содержанием, последовательно расписанным по классам в порядке прохождения учебного материала.
За это на неё буквально набросились наши либеральные реформаторы из РАО (Российская академия образования. — Прим. Царьград): Александр Асмолов, Виктор Болотов — мол, в стандарте слишком много недостатков. Только забыли при этом сказать, что он не хуже, а лучше предыдущего.
К чести Ольги Юрьевны, она также начала разбираться с распространённой историей, когда у абитуриента с Кавказа стобалльный ЕГЭ, а заявление на приём в вуз он пишет с десятью ошибками. Васильева попыталась навести порядок с олимпиадами для школьников, которых развелось неимоверное количество. Иногда доходит до того, что вузовские преподаватели за деньги готовят ученика к победе в олимпиаде, которую сами же и составляют!
— Болонская система — это вражеская диверсия против российского высшего образования. Она в своё время была придумана для граждан африканских и неразвитых азиатских стран для постепенной адаптации их к европейским системам. Магистратура плюс бакалавриат во многих специальностях хуже, чем подготовка специалиста.
Не так давно в Госдуме из уст одного из заместителей прошлого главы Минздравсоцразвития прозвучали слова о подготовке бакалавров для пополнения нехватки школьных врачей. Нам в своё время клялись и божились, что в сфере здравоохранения такого никогда не будет! Подумайте только: сельских фельдшеров учат четыре года. А тут врачи, ответственные за здоровье школьников!
Очень вредна, кроме Болонской системы, и управленческая установка на некое слияние вузов с академическими НИИ, нацеливание учебных институтов на научную деятельность. Ну не задача высшего учебного заведения создавать научные продукты! Мерить вузы таким критерием, как научные исследования или инновации, — абсурд. Врачи должны лечить, а учителя — учить.
— Нашего учителя довели до унизительного положения, даже при повышении зарплатного уровня по сравнению с совсем нищенским в 1990-х. Да и нищета осталась позади далеко не везде. У сегодняшнего российского педагога практически нет никаких прав — ни перед школьной администрацией, ни перед родителями, ни перед учениками, — а одни обязанности! Чтобы поддерживать свою семью, самому выглядеть прилично, учителя вынуждены брать по максимуму учебные часы, заниматься репетиторством. Они так в итоге перегружаются, что не остаётся времени на воспитательный процесс — ни для учеников, ни даже для собственных детей. Им некогда повышать свою квалификацию.
Большинство моих коллег считает острой необходимостью отмену нормативно-подушевого финансирования как средней, так и высшей школы. При нынешней системе нельзя выгонять нерадивых школьников и студентов, преподаватели боятся ставить им двойки. Как афористично вывел один знакомый декан, «пять отчисленных студентов — это минус один преподаватель».
С этим пора заканчивать: учителей, вузовских преподавателей необходимо сделать элитой общества, уважаемыми людьми. Разумеется, надо, чтобы и они сами соответствовали таким критериям.
— Безусловно, обоим нынешним министрам досталось очень тяжёлое наследство, управиться с которым нелегко, как и изменить многолетние негативные тренды.
Сейчас Сергей Сергеевич Кравцов, с которым я лично знаком, оказался в сложном положении, принципиально сменив функции деятельности с контроля за работой на обеспечение результата работы. У нас ведь ныне трёхглавая система образования: два министерства, одно из них отвечает за школу, другое — за вузы, а сверху — Рособрнадзор, который ни что не отвечает, но может всех в любой момент проконтролировать.
Министр просвещения РФ Сергей Кравцов
Как известно из производственной практики, средства контроля могут быть разрушительными. Так вот, я утверждаю, что деятельность этого органа разрушает образование. Именно оттуда к нам пришла технология проведения ЕГЭ и ОГЭ, хотя и не они придумывали сами экзамены. Ныне это федеральное ведомство контролирует ещё и проведение ВПР (Всероссийских проверочных работ). Мало того что школы вместо изучения программ вынуждены заниматься натаскиванием к госэкзаменам, так теперь ещё и подготовкой и проведением ВПР, за которые отвечают директора и от которых болит голова учителей. Причём эти проверочные работы содержат единые для всех школ задания, а вот предметные учебники, по которым преподают в школах, — совершенно разные.
Наше школьное образование просто вопиёт об упорядочивании, стандартизации, разумеется, без полной унификации, с возможностью ограниченной вариативности. Прошлый министр Васильева под яростные протесты либералов начала наполнять предметные ФГОСы (Федеральные государственные образовательные стандарты. — Прим. Царьград) конкретным обязательным для школ всей РФ содержанием по годам обучения. Новый министр Кравцов пока принял решение отложить этот процесс, чтобы «дообсудить» стандарты с профессиональным сообществом. И это, в общем, правильно, поскольку недостатки в новых стандартах есть. Ключевой вопрос в том, кто и как будет обсуждать.
Чтобы наше образование не попадало больше в разрушительные кулуарные «схемы», требуется максимальная гласность. Нужно «развязать руки» профессиональному педагогическому сообществу для свободной дискуссии и принятия решений по таким вопросам.
Ныне же не так: все члены сообщества — от учителя до директора школы, от профессора до ректора — могут быть за критику вышестоящих инстанций легко уволены без объяснения причин, поскольку не выбраны трудовыми коллективами, а назначены сверху. Поэтому сегодня и сидят все на своих зарплатах тише воды, ниже травы. При таком раскладе организованным сообществам сознательных разрушителей, да и просто чиновникам-дуболомам легко втёмную проводить решения, которые аукаются потом десятилетия спустя.
— Дело не в терминах, уводящих в псевдонаучные дебри. Самое главное — определиться раз и навсегда с целеполаганием: кто нужен стране в этом столетии. Грамотные потребители зарубежных товаров и немного техников для обслуги нефтегазового комплекса? Или же мы собираемся вернуть себе статус великой державы, которой не бывает без высококлассных учёных и инженеров-конструкторов, врачей, историков, лингвистов, агрономов?
У России не будет будущего без воспитания сограждан в духе патриотизма, нравственности, без того, что именовалось ранее «всесторонне развитый человек». И такое целеполагание необходимо закрепить.
Андрей Самохин
