Почему развалился Советский Союз. Александр Запольскис

В качестве обязательного предисловия. Вчера, в процессе обсуждения одного вопроса сам собой написался комментарий, который, как мне кажется, может оказаться интересным и другим людям. Мнение на счет причин крушения СССР. Оно безусловно частное и конечно же не исчерпывающе полное даже по упомянутым причинам. Истиной в конечной инстанции не является тоже. И тем не менее.
Вообще-то на этот вопрос я отвечал в своей ленте уже неоднократно. Однако повторюсь.
Простого короткого ответа нет. Точнее он существует, но абсолютному большинству из-за масштаба и глубины остается непонятен, потому непринимаем.
Дело в том, что идею коммунизма Маркс обозначил, но внятного ответа — как и для чего в нем будут жить обычные люди — он не дал. В сущности теоретическая проработка стратегического смысла самого коммунизма закончилась еще во втором десятилетии ХХ века.
Последней серьезной попыткой можно считать работу Ленина «О монополии на хлеб». Я ее читал в какой-то из версий полного собрания сочинений во время службы в армии. Но сейчас найти ее уже не могу и понимаю почему. Если отбросить классовую шелуху Ленин описал чисто рабовладельческое государство. Причем рабами там являлись все, включая победивший рабочий класс и крестьянство. Так что показывать такое широкой общественности сейчас мягко скажем чревато.
Таким образом главный вопрос о смыслах остался без ответа. Даже Сталин, может и имел в голове какие-то на сей счет мысли, в публичных работах рассматривал лишь тактический, максимум оперативный уровень. Как мобилизовать экономику. Как провести индустриализацию. Как подготовиться к неизбежной войне. Как обеспечить население продовольствием и т.п. На текущем этапе это было безусловно важно, но тактика заменить собой стратегию все равно не способна.
Пришедшие после Сталина лидеры оказались людьми куда меньшего калибра. Думать о стратегиях они были неспособны органически. Хотя Хрущев, надо признать, честно попытался, но не потянул. Так вместо стратегического ответа во главу угла оказался поставлен чисто тактический.
Коммунизм это чтобы советские люди жили хорошо. А что такое хорошо? Чтобы у каждого была работа. Чтобы каждый имел сколько-то конкретно метров жилплощади, носков, трусов, ботинок и сковородок. В 60-х разработкой таких норм занимался ряд институтов. Потом норму умножили на число граждан, скорректировали на прогноз по демографии, итог поделили на промышленные мощности, поправили на динамику их роста и на выходе получили тот самый 1980 год. Когда промышленность обеспечит каждому советскому человеку научно обоснованную норму потребления.
Возможное изменение потребностей, вкусов, взглядов, запросов, интересов, не учитывалось, потому что не осознавалось. Как никто не задумывался над тем, зачем и как жить потом, после 1980 года. Как не бралась во внимание невозможность жить совершая подвиг ежедневно. Рано или поздно любая нация устает постоянно ходить в атаку на пулеметы не считаясь с потерями.
Зато коммунизм прочно связался с потреблением. И это окончательно убило как саму идею, так и систему административно-хозяйственного управления в целом. Союз начал пытаться строить безэлитарное и безтрудовое общество. Первое означало идею, что сын наркома останется таким же человеком, как все, и будет нормально работать дворником. Второе исключало даже мысль о каком бы то ни было материальном накоплении. Идея коммунизма появления среднего класса и собственных денег у него не предусматривала в принципе. Более того, подобное она считала недопустимым. Т.е. просто переводить еду в дерьмо советские люди могли, а вот накапливать зажиточность — принципиально нет. По крайней мере — официально.
Это очевидное несоответствие идеи с реальностью дальше потянуло все прочее. Чем больше становился размер экономики, тем нише опускалась ее общая эффективность. Сегодня то мы грамотные, книжки по экономике читали, а тогда западная наука полагалась лживой, а советская в этом направлении не копала. Ибо противоречило главной идее.
Но реалии есть реалии, отменить их на политзанятиях невозможно. Если система не дает возможности за больший объем и качество труда получать больше дохода, то рано или поздно люди утрачивают стимул стараться лучше. Что и происходило. Особенно усугубляясь идеологическим стремлением обеспечить лучшую жизнь «человеку труда», из-за чего простой каменщик мог получать сильно больше грамотного инженера.
Очевидное прогрессирование расхождения между жизнью и теоретической идеей стимулировало идейное двуличие. Когда публично на словах за коммунизм были все, но в жизни большинство уважало тех, кто «лучше умеет жить». А это значит больше выкручивать только в свою пользу.
Это же порождало идеологическое расслоение, когда любой успешный человек автоматом оказывался вынужден отбиваться от окружающей гопоты, самостоятельно также эффективно вертеться не способной, но очень возмущенной тем, что у тебя есть больше, чем у меня.
Два указанных фактора породили деградацию элиты, которая все равно формировалась просто потому, что сложное общество самоуправляться через народное вече не способно принципиально. А тот, кто рулит, он же и материальные блага распределяет. И он не хочет, чтобы его, министра, сын, работал каким-то кочегаром.
Более того, в официальном социализме была публично узаконена идея «особых бонусов» через государственное обеспечение номенклатуры. Мол люди 24/7 заняты заботой о государстве, им в очередях стоять некогда, потому им положен особый паек. А чтобы все прочие не возмущались, выдавать его следует в закрытом режиме.
Так появились цековские дачи, кремлевские больницы и прочие расслаивающие явления. Которые со временем только расширялись. Кроме номенклатуры ЦК, появилась номенклатура уровня обкома и горкома. Позднее к ним добавились отдельная номенклатура Академии Наук, Министерства культуры и Совета министров. Со временем своим закрытым списком «клубных бонусов» обзавелось каждое крупное предприятие.
В итоге идея осталась как бы общей равной коммунистической, а реальный мир уже разделился на тех, кому положено, и всяких прочих, кому нет. Например, у моей мамы, работавшей на большом радиозаводе в структуре министерства электронной промышленности, возможность получать в профкоме путевки в детский пионерлагерь была, а у папы, работавшем прорабом в СМУ — нет. Потому что у завода своя база имелась, а у строителей ее не было. Так что если у тебя оба родителя трудились там, где базы не было, то и социальных плюшек ты получал меньше, чем те, у кого родители «устроились правильно».
В итоге процесс закончился закономерным формированием клановых группировок, окончательно убивших экономику. При отсутствии общего стратегического смысла развития, его подменила голая тактика. Больше заводов, чтобы еще больше заводов, чтобы еще больше заводов. Товаров всегда будет не хватать, а значит продукцию всегда будет кому потреблять. Экономическая эффективность? Наплевать. Все считаем от себестоимости, которую потом увеличиваем на нормативную прибыль. Конкуренция? Запретить!
На выходе с общей эффективностью экономики уже с середины 70х начала прогрессировать жопа. К 1990 году объем незавершенного строительства в СССР превысил два годовых ВВП, а объем складского запаса произведенной продукции приближался к трем. При этом на бумаге все росло и множилось, а по факту происходило фатальное замораживание оборотных средств. С 1982 года больше половины предприятий в норме сталкивались с кассовым разрывом длительностью более декады, закрывать который приходилось кредитами в Госбанке. Из-за чего и без того низкая итоговая рентабельность по многим товарным группам вообще уходила в минус.
Что с этим делать в масштабе страны никто не знал. Потому, что в низах, что на уровне кабмина, начала крепнуть мысль «хватит кормить Москву». Особенно усилившаяся когда стало окончательно ясно, что существующие социальные лифты останавливаются. Если в сталинские годы каждый второй секретарь республиканского ЦК имел реальные шансы попасть в ЦК КПСС, то ближе к Перестройке таких шансов уже не было. «Потому что у генерала есть свой сын».
В конечном итоге в СССР уже никто не понимал, нафига тот коммунизм нужен. Тем более что сложившийся образ жизни и так на него был похож. Электричество дешевое. Коммуналка копеечная. Квартира бесплатная. Все крупные блага, вроде гаража, огорода или дачного участка — по очереди. Но тоже даром. Платить надо было только за машину или холодильник, хотя их распределяли тоже по очереди. Смысл перехода к какому-то еще лучшему коммунизму потерялся окончательно. Зачем еще напрягаться если оно и так хорошо?
Зато буквально каждый сталкивался с тем, что лично ему государство не дает нормально жить. Дачи выше двух этажей строить нельзя. Яблоки на базаре продавать нельзя. Государство по никому толком неведомым причинам то раздает землю под огороды, то ее отнимает. То агитирует за повышение производительности труда, то тут же повышает нормы выработки. И так далее и тому подобное.
А так как хотя бы общим основам функционирования экономики перестали учить в школах, даже в рамках курса политэкономии, то что откуда берется и как между собой связано толком не понимало не просто абсолютное большинство населения, но и большинство элиты, попадавшей туда из того же самого населения. Электричество берется из розетки, вода — из крана, прочие ништяки из распределения профкома.
Наглядный тому пример — президент Беларуси. Он что в РБ попытался построить? Все тот же социализм с типичной прямой административно-командной системой. И плевать, что в СССР такая система уже один раз развалилась. Не потому что он плохой человек, просто в его представлении правильно только так. Все остальное — неправильно и точка.
Не удивительно, что уже в начале 80х большинство населения на всех уровнях стало мечтать от государства как-нибудь отделиться. Через кооперативы, через частную собственность, как угодно, главное отделиться, оградиться от государственного произвола и сделать это официально. А что этот произвол являлся зеркальным отражением массовой психологии обычных людей — всем было фиолетово. Ведь главное как думаю конкретно я, а как это уживается с остальными людьми мне наплевать. Главное, чтобы я был начальником. Вокруг одни идиоты. лодыри, обманщики и рвачи. Вот введем частную собственность, тогда заживем. А так — нет.
В конце концов экономика начала буксовать. Сама, а не из-за козней ЦРУ. Те ребята (я читал позднее попавшую в открытые источники их аналитику) еще в 1989 году были абсолютно убеждены, что СССР стабильно просуществует не менее чем до 2025 года. Потом, да, возможно столкнется с глубочайшим кризисом, но до того он будет живее всех живых.
Хотя свалить Союз они конечно пытались. И нашли способ через обрушение цен на нефть. При прогрессирующем замораживании внутреннего капитала, экспортные доходы, хоть и были невелики в масштабах ВВП, тем не менее оказались единственным источником поступления живых денег в систему.
Партийно-хозяйственное руководство СССР думало, что их будет много и длиться счастье станет вечно. Под что резко расширило капитальное строительство, программы помощи «развивающимся странам» и очередное массовое перевооружение страны. В результате окончательно утратив понимание общей картины.
А там творилось черте что. Военные требовали БАМ, и по-своему были правы. Минтяжмаш их поддерживал, так как это сулило выделение дополнительных фондов на новые заводы и вообще на рост доминирования министерства в Кабмине, Госплане и Госснабе. Сельское хозяйство упиралось, как и все отрасли легкой промышленности. Они тоже хотели денег, но пирога на всех не хватало. Тем самым, при всех разговорах об оптимальной стратегичности советской централизованной модели экономики, она уже больше десятилетия занималась простым перетягиванием одеяла на себя. Наплевав на рост негативных последствий.
И тут американцы с саудитами обрушили цены на нефть. Приток внешних инвестиций закончился. Менее чем через полторы пятилетки закончился оборотный капитал. На бумаге денег имелось море, но все они лежали в незавершенке и в накопленном складском запасе, продать который оказалось некому. А списать долги не позволял Госбанк и общая нерыночная психология людей, принимающих решения.
Что в стране нарастает жопа увидели многие управленцы, но как ее разгребать никто из них уже не знал. Частную собственность допустить не позволяла закостеневшая идеология.
Тут наглядным примером является дело о первых советских валютчиках. На момент их ареста никакого закона, запрещавшего валютные операции в СССР не существовало. Так что формально им можно было присудить разве что неуплату налогов. Да и то… налоги начисляли и платили предприятия. Никому и в голову не приходило, что гражданин может получать доход как-либо иначе, а значит надо формулировать какой-то механизм прямой уплаты.
Но когда при обысках у них по нычкам стали находить буквально десятки миллионов рублей… при официальной зарплате академика (!) в 500 — 600 рублей в месяц, руководство решило, что это подрывает строй. Задним числом законы написали, потом дважды подкорректировали и в последней редакции предусмотрели за валютные операции расстрел. И валютчиков расстреляли. Хотя юридически они были полностью невиновны. Но идеология....
Не понимая, что с этой жопой делать, даже высшее руководство страны стало склоняться к мысли — надо как-то договариваться с западом о помощи. И это оказалось последней соломинкой.
Система рухнула. Союз развалился. Но виновными в этом сегодня предпочитают называть всего четверых человек. Троих первых секретарей республиканских компартий и одного генсека. Остальные 280 млн граждан конечно же были не при делах.
В качестве постскиптума должен отметить два момента. Попытки изменить систему конечно предпринимались. Например косыгинская реформа и лежащая в ее основе концепция. Но все они также не входили за рамки сиюминутной тактики, оставляя непоколебимыми советские идеологические догмы. Потому все они тут же прекращались, когда начинали входить в конфликт с идеологическими постулатами.
Так что, если попытаться ответить коротко, то СССР развалился из-за того, что не сумел творчески доработать идеологию, с одной стороны сохранив ее базовую суть, с другой — вернув ей адекватность объективной реальности. Вот Китай сделать это смог. Потому он жив и развивается, став фактически первой экономикой мира. А СССР ушел в историю.