Слоны в бою и не только

Животные управлялись восседавшими на них воинами, державшими в руках нож с длинной рукоятью, необходимый для нейтрализации животного, взбесившегося от полученных во время боя ран. В случае если с разъяренным животным справиться было уже невозможно, управлявший им человек сильным ударом рассекал слону позвоночник в месте его соединения с черепом. Наскальные рельефы в Так-и-Бустане показывают, что на каждом животном размещается два человека, и это притом, что в данном случае изображена лишь сцена охоты. Во время боя на слоне тем более должно было находиться как минимум два воина— управляющий животным и поражающий противника стрелами либо иным метательным оружием. Об этом же говорят и античные авторы: по данным Агафия Миринейского и Феофилакта 
Симокатты, на слонах находилось по нескольку воинов.

Отдельного внимания заслуживает замечание Аммиана Марцеллина о том, что в войске Шапура II (в
  частности, в 359 г. под Амидой) слоны использовались сегестанцами, т. е. выходцами из восточной части Ирана, расположенной вблизи Индии, издревле являвшейся поставщиком боевых слонов в государства Среднего Востока. Достаточно вспомнить, пожалуй, наиболее известный в этом
отношении случай, когда 500 слонов было получено
 Селевком Никатором от Чандрагупты Маурья. Очевидно, что и в сасанидский Иран боевые слоны попадали из Индии, а потому не случайно
их использовали именно воины из Сегестана. О том,
что персы получают слонов из Индии, говорится и в современном Аммиану «Полном описании вселенной
и народов» .

В персидских боевых порядках слоны могли занимать различные позиции. Так, описывая сражение
под Ктесифоном (363), Аммиан указывает, что отряды боевых слонов у персов располагались позади основной массы воинов, в последней линии. В то же время Агафий пишет, что в битве под Фасисом (555) слоны персов находились впереди
их войска, перед оборонительными укреплениями. Схожая картина описана Феофилактом: он отмечает, что в решающем сражении между византийско-персидским войском и армией Бахрама Чубина (591) слоны размещались перед конницей, т. е.
перед первой боевой линией, как своеобразные «передовые бастионы» .

Помимо полевых сражений, слоны использовались
персами и в осадных операциях. Данные об этом, а также о весьма любопытном способе противодействия со стороны византийцев мы находим у Прокопия 
Кесарийского:

Когда Хосров и войско персов штурмовали стены Эдессы, то один слон, на которого сел большой
 отряд самых воинственных персов, представляя собой своего рода военную машину-«градорушительницу», был подведен к стене. Казалось вполне вероятным, что, одолев при его помощи тех, которые защищались с башни, и, поражая их частыми ударами
в голову, персы скоро возьмут город. Но римляне избегли этой опасности, повесив на башне поросенка.
Повешенный за ногу, поросенок, естественно, стал неистово визжать; приведенный этим в ярость слон
перестал слушаться и вскоре стал отступать и ушел
назад .

Еще один оригинальный способ использования
персами боевых слонов, на этот раз — в сражениях на
воде, описан Агафием Миринейским:

Дойдя до середины реки между Островом и городом, он [персидский полководец. — В. Д] преградил все течение реки бревнами и лодками, соединёнными между собой, и сзади поставил группы слонов,
там, где можно было пройти.

Слоны, несмотря на огромный, по сути дела многовековой, опыт борьбы с ними, накопленный римской армией еще со времен Пирровых войн III в. до
н. э., производили на римлян ошеломляющее впечатление. Аммиан Марцеллин, проведший на военной
службе многие годы и непосредственно сталкивавшийся с персидскими боевыми слонами, даже спустя
десятилетия после пережитых событий не может спокойно писать о слонах в армии Шапура II: «Страшный


их вид и ужасный хобот внушали едва преодолимый
ужас»; «морщинистые чудовища представляли собой… ужасное зрелище, наводящее неописуемый страх»; их
«рев и ужасный вид… являются самым страшным, что
может себе представить человек»; «слоны, как перемещающиеся горы… грозили гибелью приближавшимся, наводя страх» .

Однако слоны представляли потенциальную опасность и для самих персов. Яркий в этом отношении
случай описан Агафием:

Слоны, поставленные перед укреплениями, нападая на римлян, тотчас же приводили в смятение
даже их сомкнутый строй, если где-нибудь он им
противостоял. Кроме того, восседающие на них стрелки наносили большой урон нападающим римлянам и
стреляли в них без промаха… В это время один из
оруженосцев Мартина, по имени Огнарис… с большой силой поразил копьем в бровь набросившегося
на него самого свирепого из слонов, причем острие
копья проникло так глубоко, что конец его повис
вниз. Страдая от полученной раны и сверх того напуганный болтающимся у глаза дротиком, слон тотчас попятился назад и начал метаться в разные стороны. То, болтая хоботом наподобие бича, он поражал многих персов и бросал их вверх, то, протягивая
его в длину, издавал какой-то страшный и сильный
крик. Сидящих на нем воинов он сильным толчком
сбросил вниз и умертвил, растоптав ногами, наконец,
привел в беспорядок все персидское войско, а лошадей, к которым он приближался, приводил в бешенство… Все наполнилось воплями и смятением.