Как делают дагестанский деликатес - урбеч
Как старинный кавказский продукт, придуманный охотниками и пастухами, стал российским суперфудом и успешным бизнесом
В большом доме на окраине Кизилюрта гудят мельницы. Воют электромоторы, вращаются огромные жернова. Худой парень приносит в синем пластиковом ведре семена, взбирается на высокий, как у памятника, постамент и высыпает их в раструб. Палочка, закрепленная на стальном штыре, подскакивает на особых царапинах жернова и сообщает вибрацию бункеру с сырьем, так что оно сыплется вниз равномерной струйкой. Из перевернутой пластиковой бутылки капает масло, а из-под нижних жерновов медленно стекает густая жижа всевозможных оттенков, от черного до зеленого. В соседнем цеху она превращается в сотни банок с алой надписью «Урбеч» и эмблемой фирмы — орлом, синей вершиной, восходящим солнцем и буквами «Дидо». Ведь фабрика принадлежит одному из лидеров общины дидойцев — народа, живущего на самом дальнем краю Дагестана, в Цунтинском районе, и такого малочисленного, что для дидойского языка даже не создали письменности, а в статистике их причисляют к аварцам. Но Джамал себя аварцем не считает и при знакомстве вместо фамилии говорит коротко — Дидо. Даже беглого взгляда на этого крепкого седеющего мужчину в расстегнутой на груди клетчатой рубахе достаточно, чтобы понять — чужие решения для него не указ.
— Один человек, большая шишка, начал выпускать товары, в точности копируя нашу упаковку. Я пришел к нему, говорю: «Как тебе не стыдно!» А он: «Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь?» Думал напугать. Я же ему ответил: «Кто ты — мне дела нет, а я — дидоец. И за мной — вся армия дидойцев». Он подумал-подумал и стал мириться. Деньги предлагал, немалые. Но я сказал, что мне ничего не нужно. Главное — уважительное отношение, чтобы он со мной договорился по-человечески. Расстались друзьями. А спустя полгода мой племянник женился на его племяннице. Так и породнились.
Урбеч, который производит фирма Джамала, — это густая масса из перетертых семян множества растений: от грецкого ореха и тмина до экзотических амаранта и чиа. На дагестанских рынках издали видны высокие башни разноцветных банок с урбечем из миндальных и абрикосовых косточек, но популярнее всего на Кавказе, безусловно, черный льняной урбеч. Недаром по одной из версий само это слово происходит от названия льна на аварском. Но не спешите набивать рот лакомством. В чистом виде льняной урбеч непривычен на вкус и сильно вяжет, так что способен надолго отвадить неосторожного от дагестанской кухни. Сперва его нужно правильно приготовить — нагреть в ковшике на водяной бане, добавить топленое масло, а затем мед или сахар. Получится отличный десерт, который заменяет горцам и шоколад, и популярную на Западе арахисовую пасту. А если сделать пожиже и не подмешивать сладкого, вы приготовите отличный соус для кюрзе — дагестанских пельменей.
— Сам я люблю чистый льняной урбеч. Без меда и масла, — говорит бородатый Шамо, партнер Джамала по бизнесу. — Мои дети предпочитают миндальный и арахисовый, трехлетняя дочка сама его на хлеб мажет. Но когда я льна не чувствую, организм бьет тревогу. Чего-то ему не хватает. Во времена работы в Москве есть некогда было. Утром выпивал чай с урбечем — и целый день ходил бодрый. Мне говорили — кому твой урбеч нужен? Магазины завалены продуктами! Но люди, которые заботятся о своем здоровье, знают в нем толк.
Шамо — мастер из Унцукуля. Когда-то он трудился на местной фабрике деревянных изделий с металлической насечкой, теперь — делает мельницы. Благо между двумя производствами оказалось неожиданно много общего: и металл, и дерево, и токарные станки, правда, их приходится переделывать для работы с камнем. Даже заготовки для жерновов Джамал и Шамо привозят в Кизилюрт из родных районов, хотя это далеко и дорого. Они уверены, что чем дальше глушь и чем меньше в ней асфальтированных трасс, тем лучше камни — от взрывов при дорожных работах в скалах возникают мелкие трещины, которые потом могут некстати проявиться.
— Одна глыба у нас заняла целый «Камаз». Ее привезли и расслоили алмазным канатом — семь жерновов вышло. Тяжелая работа, но она того стоит. Если пробуешь продукт прямо из мельницы и знаешь, что это — свое, прошедшее через камень и дерево, ты его совсем по-другому ощущаешь.
Когда-то горцы искали подходящий камень для мельницы в речках и оврагах возле своих селений. Месяцами прямо на месте вытесывали из него жернов. А потом сообща, с родственниками и соседями, тащили в деревню каменный круг весом в несколько центнеров. Говорят, иногда он срывался и увечил людей. Сейчас камни везут грузовиками и режут алмазами, а затем долго обтачивают и шлифуют. Это непросто — плохо сбалансированный жернов будет прыгать и быстро поломается. А потому крохотная фабрика выпускает не больше одной-двух мельниц в месяц. Электромоторы позволяют получать муку и урбеч в промышленных масштабах — и все равно некоторые клиенты хотят делать все по старинке. И поэтому заказывают на фабрике ручную мельницу, чтобы молоть на даче пшеницу и тут же печь хлеб, либо водяную — для отдаленных районов, где перебои с электричеством. Правда, прогресс докатился и сюда — водяные турбины с лопастями умельцы изготавливают из старых колес грузовиков.
— Под конец на мельницу смотришь как на живую, — улыбается Шамо. — Жалко ее отдавать. Недавно продал одну в Махачкалу — так каждую неделю нынешнему хозяину звоню. Спрашиваю, как дела. Если я не буду делать мельницу искренно, она не заработает. Вместе с ней частицу себя отдаешь.
Мельницами в Дагестане пользовались всем миром для самых разных целей. Благо на таком универсальном агрегате можно было молоть и разные виды урбеча, и муку, и толокно — еще недавно популярное по всей России, а ныне почти забытое. В пору сбора абрикосов сельчане выстраивались в длинные очереди, чтобы смолоть ядра косточек вперемешку с колотым сахаром. Сейчас мельничное дело переживает в республике настоящий бум. Особенно часто мельницы возникают при автосервисах — потому, что их работники разбираются в технике. В Ботлихском районе агрегаты местных Кулибиных нередко стоят возле трассы, и автомобилисты могут купить урбеч прямо из-под жернова. Иногда там же бесплатно раздают самодельные сладости — просто чтобы порадовать людей и заслужить благосклонность Аллаха.
Укрепившись в селениях и на дорогах, урбеч берет штурмом столицу республики.
«Семь часов утра. Жена попросила помочь маме донести мешок льна до мельницы на соседней улице, — пишет известный махачкалинский адвокат и блогер Расул Кадиев. — Подходим к неприметному одноэтажному дому, на плохо побеленной стене которого зеленой краской неряшливо написано „мельница урбеч“. Очередь здесь занимают с раннего утра. Надо успеть взвесить зерно, почистить его, прожарить и загрузить в небольшие электрические мельницы. Перемолоть килограмм стоит примерно 80 рублей. На базаре — в несколько раз дороже. „Клиенты“ — в основном пожилые женщины в платках. В шуме электродвигателей слышна аварская и даргинская речь. В цеху стоит запах не то шоколада, не то кофе, сладкий и бодрящий. Управляющий — высокий молодой человек — взвешивает зерно, принимает деньги и следит за мельницами. Остальное делают сами бабушки, отлично знающие всю технологию».
В начале 2010-х урбеч пришел и в Москву — не без помощи все тех же вездесущих Джамала и Шамо. Первых партнеров по бизнесу они нашли прямо на Арбате, где торговали с рук.
— Люди подходили, брали ложку и говорили: «Фу, гадость!», — вспоминает Шамо. — А я объяснял: «Берите разные виды урбеча, пробуйте осторожно. Главное — не бойтесь. Да, он вяжет во рту, но и в желудке будет так же вязать». Одним ребятам понравилось, у них возникли идеи, как продукт лучше приготовить и расфасовать. Теперь они сами урбеч производят. В Москве им уже десятки магазинов торгуют.
Прорыв наступил, когда Шамо познакомился с Надеждой Семеновой, основательницей первого московского магазина для сыроедов. В один и тот же день Надежда и ее муж, торгующий подарочными статуэтками, получили по письму. Надежда — с рассказом об урбече, Павел — с предложением унцукульских деревянных изделий с насечкой. Каково же было их удивление, когда они поняли, что автор посланий — один и тот же человек.
Надежде урбеч понравился, но она поставила условие — продукт должен быть ориентирован на сыроедов. При температуре выше 43 градусов разлагаются полезные белки и аминокислоты, так что никакой термической обработки! Предприниматели пожали плечами: ведь урбеч из обжаренных семян вкуснее. Но воля клиента — закон. Чтобы продукт не нагревался от трения, мельницы пришлось запускать на медленных оборотах, но прибыль от продаж в Москве это более чем оправдывала. Так появился новый, сыроедческий урбеч, сейчас с успехом продающийся по всей стране.
— Урбеч — это российский суперфуд, — уверен эксперт по Кавказу Дмитрий Лемешев, занимающийся продажей «дагестанского шоколада». — Он очень полезный и питательный — идеальная еда для ходьбы по горам. Среди моих московских клиентов никто не покупает урбеч только потому, что вкусно. Особенно это касается сыроедческого продукта: обычным людям он кажется слишком пресным. Правда, у сыроедов меняется восприятие вкуса. Что ощущают они, сказать не берусь. Но главное для них — не гурманство, а изобилие белков, жиров и углеводов, множество ценных аминокислот. Особенно полезен урбеч из конопли. Сегодня в городах люди живут в экстремальных условиях. Плохая экология, нездоровый образ жизни — вот и получается, что блюдо, придуманное охотниками и пастухами, спасительно для горожанина.
По мнению экспертов, сейчас каждый год производятся несколько сотен тонн урбеча. И хотя большую часть «дагестанского шоколада» делают жители этой республики, у них уже появились высокотехнологичные конкуренты. Так, основатель сыроедческой компании «Зелено» придумал специальный охлаждающий кожух для китайской электрической мельницы, позволяющий получать урбеч холодного отжима гораздо быстрее. Китайцы, наверное, были бы удивлены, узнав, что с тех пор мельницы из Поднебесной многие россияне величают урбечеделками. Но волноваться Джамалу и Шамо пока рано. Рынок быстро растет, и места на нем хватает всем. Фото автора Владимир Севриновский
В большом доме на окраине Кизилюрта гудят мельницы. Воют электромоторы, вращаются огромные жернова. Худой парень приносит в синем пластиковом ведре семена, взбирается на высокий, как у памятника, постамент и высыпает их в раструб. Палочка, закрепленная на стальном штыре, подскакивает на особых царапинах жернова и сообщает вибрацию бункеру с сырьем, так что оно сыплется вниз равномерной струйкой. Из перевернутой пластиковой бутылки капает масло, а из-под нижних жерновов медленно стекает густая жижа всевозможных оттенков, от черного до зеленого. В соседнем цеху она превращается в сотни банок с алой надписью «Урбеч» и эмблемой фирмы — орлом, синей вершиной, восходящим солнцем и буквами «Дидо». Ведь фабрика принадлежит одному из лидеров общины дидойцев — народа, живущего на самом дальнем краю Дагестана, в Цунтинском районе, и такого малочисленного, что для дидойского языка даже не создали письменности, а в статистике их причисляют к аварцам. Но Джамал себя аварцем не считает и при знакомстве вместо фамилии говорит коротко — Дидо. Даже беглого взгляда на этого крепкого седеющего мужчину в расстегнутой на груди клетчатой рубахе достаточно, чтобы понять — чужие решения для него не указ.
Десерт на весь день
— Один человек, большая шишка, начал выпускать товары, в точности копируя нашу упаковку. Я пришел к нему, говорю: «Как тебе не стыдно!» А он: «Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь?» Думал напугать. Я же ему ответил: «Кто ты — мне дела нет, а я — дидоец. И за мной — вся армия дидойцев». Он подумал-подумал и стал мириться. Деньги предлагал, немалые. Но я сказал, что мне ничего не нужно. Главное — уважительное отношение, чтобы он со мной договорился по-человечески. Расстались друзьями. А спустя полгода мой племянник женился на его племяннице. Так и породнились.
Урбеч, который производит фирма Джамала, — это густая масса из перетертых семян множества растений: от грецкого ореха и тмина до экзотических амаранта и чиа. На дагестанских рынках издали видны высокие башни разноцветных банок с урбечем из миндальных и абрикосовых косточек, но популярнее всего на Кавказе, безусловно, черный льняной урбеч. Недаром по одной из версий само это слово происходит от названия льна на аварском. Но не спешите набивать рот лакомством. В чистом виде льняной урбеч непривычен на вкус и сильно вяжет, так что способен надолго отвадить неосторожного от дагестанской кухни. Сперва его нужно правильно приготовить — нагреть в ковшике на водяной бане, добавить топленое масло, а затем мед или сахар. Получится отличный десерт, который заменяет горцам и шоколад, и популярную на Западе арахисовую пасту. А если сделать пожиже и не подмешивать сладкого, вы приготовите отличный соус для кюрзе — дагестанских пельменей.
— Сам я люблю чистый льняной урбеч. Без меда и масла, — говорит бородатый Шамо, партнер Джамала по бизнесу. — Мои дети предпочитают миндальный и арахисовый, трехлетняя дочка сама его на хлеб мажет. Но когда я льна не чувствую, организм бьет тревогу. Чего-то ему не хватает. Во времена работы в Москве есть некогда было. Утром выпивал чай с урбечем — и целый день ходил бодрый. Мне говорили — кому твой урбеч нужен? Магазины завалены продуктами! Но люди, которые заботятся о своем здоровье, знают в нем толк.
Душа мельницы
Шамо — мастер из Унцукуля. Когда-то он трудился на местной фабрике деревянных изделий с металлической насечкой, теперь — делает мельницы. Благо между двумя производствами оказалось неожиданно много общего: и металл, и дерево, и токарные станки, правда, их приходится переделывать для работы с камнем. Даже заготовки для жерновов Джамал и Шамо привозят в Кизилюрт из родных районов, хотя это далеко и дорого. Они уверены, что чем дальше глушь и чем меньше в ней асфальтированных трасс, тем лучше камни — от взрывов при дорожных работах в скалах возникают мелкие трещины, которые потом могут некстати проявиться.
— Одна глыба у нас заняла целый «Камаз». Ее привезли и расслоили алмазным канатом — семь жерновов вышло. Тяжелая работа, но она того стоит. Если пробуешь продукт прямо из мельницы и знаешь, что это — свое, прошедшее через камень и дерево, ты его совсем по-другому ощущаешь.
Когда-то горцы искали подходящий камень для мельницы в речках и оврагах возле своих селений. Месяцами прямо на месте вытесывали из него жернов. А потом сообща, с родственниками и соседями, тащили в деревню каменный круг весом в несколько центнеров. Говорят, иногда он срывался и увечил людей. Сейчас камни везут грузовиками и режут алмазами, а затем долго обтачивают и шлифуют. Это непросто — плохо сбалансированный жернов будет прыгать и быстро поломается. А потому крохотная фабрика выпускает не больше одной-двух мельниц в месяц. Электромоторы позволяют получать муку и урбеч в промышленных масштабах — и все равно некоторые клиенты хотят делать все по старинке. И поэтому заказывают на фабрике ручную мельницу, чтобы молоть на даче пшеницу и тут же печь хлеб, либо водяную — для отдаленных районов, где перебои с электричеством. Правда, прогресс докатился и сюда — водяные турбины с лопастями умельцы изготавливают из старых колес грузовиков.
— Под конец на мельницу смотришь как на живую, — улыбается Шамо. — Жалко ее отдавать. Недавно продал одну в Махачкалу — так каждую неделю нынешнему хозяину звоню. Спрашиваю, как дела. Если я не буду делать мельницу искренно, она не заработает. Вместе с ней частицу себя отдаешь.
Мельницами в Дагестане пользовались всем миром для самых разных целей. Благо на таком универсальном агрегате можно было молоть и разные виды урбеча, и муку, и толокно — еще недавно популярное по всей России, а ныне почти забытое. В пору сбора абрикосов сельчане выстраивались в длинные очереди, чтобы смолоть ядра косточек вперемешку с колотым сахаром. Сейчас мельничное дело переживает в республике настоящий бум. Особенно часто мельницы возникают при автосервисах — потому, что их работники разбираются в технике. В Ботлихском районе агрегаты местных Кулибиных нередко стоят возле трассы, и автомобилисты могут купить урбеч прямо из-под жернова. Иногда там же бесплатно раздают самодельные сладости — просто чтобы порадовать людей и заслужить благосклонность Аллаха.
На Москву!
Укрепившись в селениях и на дорогах, урбеч берет штурмом столицу республики.
«Семь часов утра. Жена попросила помочь маме донести мешок льна до мельницы на соседней улице, — пишет известный махачкалинский адвокат и блогер Расул Кадиев. — Подходим к неприметному одноэтажному дому, на плохо побеленной стене которого зеленой краской неряшливо написано „мельница урбеч“. Очередь здесь занимают с раннего утра. Надо успеть взвесить зерно, почистить его, прожарить и загрузить в небольшие электрические мельницы. Перемолоть килограмм стоит примерно 80 рублей. На базаре — в несколько раз дороже. „Клиенты“ — в основном пожилые женщины в платках. В шуме электродвигателей слышна аварская и даргинская речь. В цеху стоит запах не то шоколада, не то кофе, сладкий и бодрящий. Управляющий — высокий молодой человек — взвешивает зерно, принимает деньги и следит за мельницами. Остальное делают сами бабушки, отлично знающие всю технологию».
В начале 2010-х урбеч пришел и в Москву — не без помощи все тех же вездесущих Джамала и Шамо. Первых партнеров по бизнесу они нашли прямо на Арбате, где торговали с рук.
— Люди подходили, брали ложку и говорили: «Фу, гадость!», — вспоминает Шамо. — А я объяснял: «Берите разные виды урбеча, пробуйте осторожно. Главное — не бойтесь. Да, он вяжет во рту, но и в желудке будет так же вязать». Одним ребятам понравилось, у них возникли идеи, как продукт лучше приготовить и расфасовать. Теперь они сами урбеч производят. В Москве им уже десятки магазинов торгуют.
Сыроеды и урбечеделки
Прорыв наступил, когда Шамо познакомился с Надеждой Семеновой, основательницей первого московского магазина для сыроедов. В один и тот же день Надежда и ее муж, торгующий подарочными статуэтками, получили по письму. Надежда — с рассказом об урбече, Павел — с предложением унцукульских деревянных изделий с насечкой. Каково же было их удивление, когда они поняли, что автор посланий — один и тот же человек.
Надежде урбеч понравился, но она поставила условие — продукт должен быть ориентирован на сыроедов. При температуре выше 43 градусов разлагаются полезные белки и аминокислоты, так что никакой термической обработки! Предприниматели пожали плечами: ведь урбеч из обжаренных семян вкуснее. Но воля клиента — закон. Чтобы продукт не нагревался от трения, мельницы пришлось запускать на медленных оборотах, но прибыль от продаж в Москве это более чем оправдывала. Так появился новый, сыроедческий урбеч, сейчас с успехом продающийся по всей стране.
— Урбеч — это российский суперфуд, — уверен эксперт по Кавказу Дмитрий Лемешев, занимающийся продажей «дагестанского шоколада». — Он очень полезный и питательный — идеальная еда для ходьбы по горам. Среди моих московских клиентов никто не покупает урбеч только потому, что вкусно. Особенно это касается сыроедческого продукта: обычным людям он кажется слишком пресным. Правда, у сыроедов меняется восприятие вкуса. Что ощущают они, сказать не берусь. Но главное для них — не гурманство, а изобилие белков, жиров и углеводов, множество ценных аминокислот. Особенно полезен урбеч из конопли. Сегодня в городах люди живут в экстремальных условиях. Плохая экология, нездоровый образ жизни — вот и получается, что блюдо, придуманное охотниками и пастухами, спасительно для горожанина.
По мнению экспертов, сейчас каждый год производятся несколько сотен тонн урбеча. И хотя большую часть «дагестанского шоколада» делают жители этой республики, у них уже появились высокотехнологичные конкуренты. Так, основатель сыроедческой компании «Зелено» придумал специальный охлаждающий кожух для китайской электрической мельницы, позволяющий получать урбеч холодного отжима гораздо быстрее. Китайцы, наверное, были бы удивлены, узнав, что с тех пор мельницы из Поднебесной многие россияне величают урбечеделками. Но волноваться Джамалу и Шамо пока рано. Рынок быстро растет, и места на нем хватает всем. Фото автора Владимир Севриновский
