Бывшая санитарка психбольницы откровенно рассказала о том, что происходит в ее стенах
Психиатрические клиники нередко становятся главным действующим местом во многих фильмах ужасов. Все потому, что вокруг таких заведений будто витает зловещая, мистическая аура, а его постояльцы, которые зачастую не понимают сами себя, внушают страх и недоверие.
Но стоит ли верить тому, что показывают в фильмах? Может быть в психбольницах не так жутко, как нам кажется? Ответы на эти вопросы дала бывшая санитарка лечебницы для душевнобольных в Эстонии. Ниже приведены слова автора.
Когда моя мама переехала в другой город в поисках новой жизни, нужно было как-то зарабатывать на жизнь. Выбора не было, и она устроилась на работу в дом-интернат уборщицей. Среди своих его называют просто Дом. Там постоянно живут чуть больше 200 человек.
Дом находится вдали от городского шума. По соседству — старинный парк. Корпуса-отделения соединены галереями. Есть пищеблок и актовый зал, центр дневной занятости, прачечная, гараж, мастерские. Все оборудовано по современным стандартам. Трудятся в Доме около 90 человек. Это социальные работники, медсестры, санитары, психиатр, фельдшер, семейный врач, работники кухни, прачки, водители и другие работники.
Больных здесь называют подопечными, потому что все эти люди нуждаются в опеке. Женщин ласково кличут «девочками», а мужчин — «мальчиками».
Неисповедимы пути…
Я частенько заглядывала к маме на работу. Так я попала в мир, доселе для меня неизвестный, который поначалу произвел неоднозначное впечатление — от испуга до неподдельного детского любопытства. Во время летних каникул я стала подрабатывать в доме инвалидов уборщицей. Помимо этого, я совершала прогулки с подопечными на территории Дома, занималась с ребятами творческой и развлекательной деятельностью: рисованием, играми. Со временем доросла до санитарки.
Пути обитателей этого дома сюда различны, как и диагнозы, и предшествующие судьбы. Одни поступают сюда из детских домов для детей с различными формами врожденного или приобретенного в раннем детстве психического недоразвития (слабоумия). Их направляют сюда по достижении 18-летия. Другие оказываются тут в результате тяжелых психических расстройств, которые характеризуются разнообразными проявлениями и имеет тенденцию к хроническому течению.
Дом-интернат состоит из трех корпусов и четырех отделений, в каждом из которых находится определенная категория больных. Есть мужское отделение, есть женское, также одно закрытое мужское и отделение для особо тяжелых больных, страдающих слабоумием. В нем мужчины и женщины содержатся вместе. На мою долю выпало последнее, самое тяжелое отделение.
Контингент находящихся здесь больных специфический и требует от работников привыкания и адаптации. Страдающие слабоумием тяжелобольные в некотором смысле сродни растениям, за которыми должен быть постоянный уход, так как сами они не в состоянии самостоятельно за собой следить. Эти люди больше живут животными инстинктами. Только у единиц из них можно услышать понятную речь, а в основном звуки, издаваемые большинством из них, нечленораздельны. Это могут быть отдельные слова или звуки, повторяющиеся изо дня в день: причитания, крики, шипение, напевы.
Секса нет — только любовь
Поначалу, конечно, все повадки и поведение больных отпугивают — ты видишь что-то непохожее на модель поведения окружающих тебя людей, но вскоре осознаешь, что эти люди не несут никакой угрозы и опасности для твоей жизни. Да, умственно больные люди непредсказуемы в своих действиях и поступках, и ожидать от них можно чего угодно, но не больше, чем от людей, которые нас окружают в повседневной жизни. Им не чужды такие чувства, как любовь, дружеские отношения, сопереживания друг другу и прочие эмоции, которые способен испытывать простой человек. Только за проявлениями их чувств наблюдать гораздо трогательнее, потому что они наиболее открыты и искренни в своих действиях.
Как-то раз одна подопечная девочка, после того как закончила завтрак в специально отведенной для них столовой для тяжелобольных, встала из-за своего стола и, медленно шаркая ногами, стала перемещаться в сторону другого стола, где сидел такой же тяжелобольной мальчик. Они оба напоминали растения: замкнутые в себе, не замечающие ничего вокруг, почти не реагирующие на внешние раздражители. Мальчик сидел за своей тарелкой и был сосредоточен на ней так, что если бы я подошла сбоку, то, скорее всего, он бы меня даже не заметил. Девочка встала у него за спиной. Она неторопливо протянула руку, чтобы коснуться его спины, но, не успев физически ощутить прикосновение, мальчик обернулся, почувствовав ее присутствие сзади, и так же неторопливо стал приподниматься и выходить из-за стола.
Они взялись под руки и медленно пошли вдоль коридора. Я долго еще смотрела им вслед, замерев в одном положении, как окаменелая статуя.
Пусть это было неуклюже, но так трогательно. Это далеко не единичный случай романтических отношений между подопечными. Любовных историй в стенах Дома предостаточно. Были даже случаи со свадьбами. Все, как полагается: настоящая регистрация, обмен кольцами, клятва в вечной любви и, конечно, празднование самой свадьбы. Хотя это больше экспериментальные события. Некоторым парам даже разрешается жить вместе в отдельных VIP-комнатах с маленькой кухней, где они сами могут готовить, и душевой. Все условия для проживания полноценной семейной пары.
Только вот детского плача там никогда не раздастся. Подопечным нельзя заниматься сексом. Хотя против физиологии порой не попрешь. Бывали и случаи, когда подопечных застукивали за прелюбодеянием прямо в кустах на улице во время прогулки. Если же вдруг где-то чего-то не углядели, и девочки беременеют, то их направляют на аборт. Потому что никто не может гарантировать здоровое потомство с такой наследственностью. Стерилизации же обитателей Дома не подвергают из материальных соображений — дорого. В остальном это вполне счастливые семьи, которые могут заниматься бытом и иметь свою маленькую частную жизнь.
Некоторые подопечные работают. Трудятся в периметре Дома: убирают на территории, носят грязное белье в прачечную и приносят обратно чистое, помогают на кухне и в столовой собирать грязную посуду, выполняют некоторые слесарные работы. За свою работу они получают зарплату, которую могут тратить на свои нужды, делают накопления, покупают себе мобильные телефоны, телевизоры и другие полезные бытовые атрибуты.
Другие люди
Иногда можно услышать холодящие душу подробности о домах-интернатах. В стенах моего Дома, к счастью, ничего подобного, из ряда вон выходящего не происходит. При работе с душевнобольными я усвоила две вещи: нельзя их жалеть и нельзя их бояться. Если ты испытываешь перед ними страх, то они это очень хорошо чувствуют, так же, как собаки, когда их боятся люди. Необходимо вести себя с ними уверенно и на равных, не умаляя их достоинств, приободрять, быть приветливым с ними. Словом, делать все то, чтобы дать понять больным, что тебе можно доверять. Но в то же время важно, чтобы они признавали твой авторитет.
Персонал старается создать для подопечных атмосферу родного дома. В доме-интернате чистота и порядок. Подопечные живут в комнатах по 2-3 человека, обставленных хорошей мебелью. В Доме всегда тепло, уютно и сытно. Подопечные всегда одеты по сезону. Одежда добротная и чистая.
Подопечные, а их более 200 человек, нуждаются в добром слове, приветливой улыбке, доброжелательной беседе не меньше, чем в теплой одежде и сытной еде. Много говорится о социальной реабилитации психически больных и инвалидов и, что важно, многое делается, но главный, как мне кажется, вопрос повисает в воздухе. В состоянии ли мы принять в свой мир этих людей? Других людей…
