Чарльз Буковски — один из лучших американских писателей⁠⁠

Диоген

Открыв книгу Буковски впервые, читатель натыкается на откровенные, полные физиологических подробностей описания пьянства и секса. Но стоит вникнуть в текст поглубже, как становится понятно, что, несмотря на юмор и бесшабашность повествования, каждая страница пропитана страданием автора. Каждая фраза – камень, брошенный в витрину фальшивого благополучия. Каждая книга кричит о жажде искренности и понимания. О желании чувствовать тепло вместо постоянных ожогов, ведь «любовь – это пес из ада», как говорится в одном его стихотворении.

Буковски – американский Диоген, днем с огнем искавший человека, живший в винной бочке и шокировавший добропорядочных граждан своими «аморальными» выходками. Его жизнь – это история о болезненной молодости и поздней славе, об алкоголе, о борьбе с американской мечтой, о мизантропии и нежности. О силе слова и власти писателя. О глубине, скрытой за грубостью.

Буковский – мастер убедительной прямоты и натурализма, подкупающих читателя настолько, что он начинает верить каждому слову автора. Например, он кажется самым нелитературным писателем в мире. Буковски избегал разговоров об искусстве, презирал уединяющихся в башне из слоновой кости поэтов. Принципиально акцентировал внимание на быте, на самых наглядных вещах. При этом он был одержим литературой. Он ежедневно тяжело трудился, сидя за пишущей машинкой, производя тысячи стихов и сотни рассказов. За его легким и небрежным стилем скрывается огромная работа. Но рассуждать о литературе он действительно не любил.

Трудное детство

Его полное имя Генри Чарльз Буковски, и для своих он был Хэнк (сокращение от Генри) или Бук. Часто в книгах он скрывался под именем Генри Чинаски. Имя Чарльз попало на обложки потому, что Буковски оно казалось более подходящим для писателя. Буковски был немцем, родившимся в немецком городе Андернахе, где его отец, гражданин США, сын эмигранта, проходил военную службу. В 1923-м году семья переехала в Америку.

Свои детство и отрочество Буковски описал в романе «Хлеб с ветчиной» (1982). Это не сладостные мемуары Пруста, Набокова или Капоте. Оглядываясь в прошлое, Буковски чаще всего использовал слово «ужас». Отец регулярно лупил его ремнем для правки опасной бритвы, по поводу и без. «Он показал мне, что такое боль без причины», – объясняет Бук. Но это была жестокая литературная школа: «Когда тебя бьют достаточно долго, ты начинаешь говорить, что ты действительно хочешь сказать. Из тебя выколачивают все притворство».

В пубертатном возрасте к боли и бессмысленному насилию добавилась новая беда: и без того не слишком симпатичное лицо Генри обезобразили гнойные фурункулы. Он чувствовал себя мерзким уродом, Квазимодо, которому не место в обществе нормальных людей. Ровесники ухаживали за девушками, а его переполняли горечь и отвращение к себе. От фурункулов на лице на всю жизнь остались рубцы, а вместе с ними и самоощущение изгоя.

Первая кровь

Еще подростком Буковски понял, что подбирать точные слова и собирать из них истории – очень интересное занятие. После школы он поступил на курс журналистики в Городской колледж Лос-Анджелеса, но бросил его через пару лет. Не понравилось. Буковски был 21 год, когда США вступили во Вторую мировую. Но на войну он не попал, его «забраковал» психиатр из медкомиссии.

В 1940-х Буковски несколько лет скитался по Америке: Флорида, Луизиана. Устраивался на случайные работы, жил в дешевых гостиницах и писал по пять рассказов в неделю, рассылая их во все журналы, какие только мог найти. В основном получал отказы, но несколько все же опубликовали.

Затем Буковски вернулся в Лос-Анджелес и осел там на всю жизнь. Помыкавшись, нашел работу на почте – сначала разносчиком, а потом сортировщиком писем, – и она на много лет стала его кормилицей, проклятьем и источником материала для творчества. Но о писательстве Бук на несколько лет забыл. Он встретил женщину, которую боготворил, хотя другим она не казалась ни красавицей, ни примером верности. Вместе они пили и попадали в бесконечные передряги. Это была насыщенная и безумная жизнь.

В 35 лет Бук очутился в реанимации с сильным желудочным кровотечением: обострилась язва, которую он пытался лечить пивом и виски. Врачи вернули его с того света и категорически запретили пить. Выйдя из больницы, Буковски немедленно выпил кружку пива, другую, третью. Так началась его вторая жизнь. «Я понял, что получил какое-то дополнительное время», – говорил он. Буковски решил использовать его как следует, и снова начал писать, на этот раз стихи. Они сильно напоминали то, что он делал в прозе.

Пьянь

В алкоголе Буковски нуждался почти как в воздухе. Катастрофически неуверенный в себе человек, он пил для смелости, силы, вдохновения. Спиртное на время затягивало болезненные раны, полученные в детстве и юности. В отличие от обычных пьяниц, Буковски очень много работал. Мысль о том, что он может пропустить день, не написав ни страницы, приводила его в ужас. Днем он пил и сочинял, а вечером шел на почту сортировать письма.

Методичность, с которой он продолжал рассылать свои сочинения, тоже примечательна. Единственным элементом хаоса в этом процессе было то, что Бук, как правило, отправлял единственный экземпляр рукописи, и часто он не возвращался к автору, пропадая навсегда. Отчаянный жест.

На работе он не был таким раздолбаем, каким изображает себя в книгах. За почту он держался крепко, хотя и люто ненавидел ее. По крайней мере, почта была лучше всех остальных его работ. Она была стабильна, а в перспективе сулила пенсию. Труд сортировщика требовал большой концентрации. «После смены от меня на полу оставалась лужа пота», – вспоминал Хэнк. Раз в полгода устраивались квалификационные тесты, и Буковски как одержимый тренировался дома, сортируя письма по полкам. Его подруг это удивляло, но Бук не хотел терять работу.

Когда в конце 1960-х издатель Джон Мартин, основатель компании Black Sparrow Press, предложил ему пожизненное пособие с условием сосредоточить все силы на писательстве, Буковски сомневался, стоит ли увольняться с почты? Если издательство разорится, куда он вернется в 50 с лишним лет?

Пособие было всего в 100 долларов – тогда на эти деньги можно было худо-бедно протянуть месяц. Буковски честно попросил минимум. Мартин, не настаивая, предложил ему написать роман: романы продаются лучше, чем стихи. Через четыре недели текст «Почтового отделения» был готов. На вопрос, как ему удалось сделать это так быстро, Бук ответил: «От страха».

Бен Газара, Чарльз Буковски, Марко Феррери

Слава

В 1970-х Буковски оценили в Европе. Там его полюбили даже больше, чем в Америке. Жан-Поль Сартр назвал Бука лучшим поэтом современности. Но и в Сан-Франциско на его выступления собиралось до тысячи человек – очень много для поэтических чтений. Из зала раздавались женские крики: «Буковски, возьми меня!» Он съездил в несколько зарубежных турне, заглянул на родину в Германию. Но восторгов это у него не вызвало. Путешествовать, перемещаться в пространстве Бук не любил: его вполне устраивали несколько знакомых кварталов Лос-Анджелеса.

Женщины

Одна из главных тем для Буковски – женщины. Ему с ними долго не везло. Бук считал себя страшилищем, недостойным их внимания. Ему и присниться не могло, сколь бурной станет его любовная жизнь после пятидесяти. После успеха «Почтового отделения» (1971) его квартирку в Восточном Голливуде стали посещать ценительницы литературы, желавшие поближе узнать писателя, который столь откровенно пишет о сексе. Буковский ошалел от такого внимания. «Он, как подросток, впервые по-настоящему изучал женщин», – говорила его третья и самая главная жена Линда Ли Бегли. «Я наверстывал упущенное», – объяснял писатель.

Это наверстывание стало темой едва ли не лучшего романа Буковски, названного просто «Женщины» (1978). После его выхода поток поклонниц усилился, но писатель решил поставить точку в своем «эксперименте» и сосредоточиться на одной женщине, Линде, которая и была с ним до последнего дня. «Секс очень важен, когда его нет», – подытожил свой опыт Бук для тех, кто видел в его рассказах одни постельные сцены.

Линда заботилась о Буке. В начале 1980-х они переселились в Сан-Педро, благополучный район Лос-Анджелеса. Став известным писателем, Бук уже не так тяготился своими комплексами и меньше нуждался в алкогольном наркозе. К тому же начались проблемы со здоровьем: в 1988 году у него нашли туберкулез, который удалось вылечить.

Дебоши и Бах

К джентльменскому набору Буковски относились драки, скачки и классическая музыка. И еще, пожалуй, горячая ванна, которую он принимал несколько раз в день. Драки возникали по пьяной лавочке. Мягкий и деликатный Бук мог сделаться весьма агрессивным. Из его произведений следует, что бойцом он был неплохим. Как всегда, остается поверить ему на слово.

На ипподром Бук попал, пытаясь занять себя чем-нибудь во время вынужденной абстиненции. Сперва ставки на скачках показались ему нелепостью, но потом он втянулся. Дело было не столько в азарте и выигрышах, сколько в самой атмосфере ипподрома, места, где собираются совершенно разные люди, одержимые несбыточной мечтой разбогатеть.

Классика была его любимой музыкой. Малер, Гайдн, Бах часто упоминаются в его книгах. Современность он не жаловал. Большинство интеллектуалов вообще презирал, считая их маменькиными сынками, никогда не знавшими голода и необходимости выживать. Ровесник поколения битников, он держался от них в стороне.

Кино

Первый фильм по писаниям Буковски, «Истории обыкновенного безумия», снял в 1981 году итальянец Марко Феррери (известный также лентами «Диллинджер мертв» и «Плоть»). Писатель отнесся к этой экранизации прохладно. Исполнитель главной роли Бен Газзара выглядел слишком благопристойным гражданином, но в фильме была неплохо передана тягучая застывшая атмосфера одиночного пьяного плавания.

Сценарий к следующей картине, «Пьянь» (1987), Бук писал сам. Ее ставил в Голливуде французский режиссер Барбет Шредер, до этого уже сделавший документальную ленту о Буке. «Пьянь» писателю тоже не слишком понравился. Красавчик Микки Рурк сильно переигрывал и вообще мало подходил для главной роли, хотя и вырвал два зуба, чтобы выглядеть убедительнее. Зато Бук набрался впечатлений для новой книги, «Голливуд» (1989), в которой описал свои отношения с кинобизнесом. «Голливуд оказался еще тупее, чем можно было предположить», – констатировал писатель.

Микки Рурк в фильме «Пьянь»

В том же 1987 году вышел другой, менее известный фильм по Буковски: «Безумная любовь» бельгийца Доминика Деррюдера. Картина содержала сцену некрофилии, что было не очень хорошо для американского проката. Несмотря на комплименты от Фрэнсиса Форда Копполы, фильм прошел малозамеченным.

Уже после смерти писателя сняли достаточно успешный «Фактотум» (2005) с Мэттом Диллоном в главной роли. К сожалению, из-за проблем с авторскими правами до сих пор (съёмки начались в июне 2013 года) так и не вышла на экраны экранизация «Хлеба с ветчиной», озаглавленная просто «Буковски», над которой работал актер и режиссер Джеймс Франко.

Эпитафия

«Все пришло ко мне слишком поздно. Ох, в свое время я был крепок! Но и сейчас боги благосклонны ко мне», – говаривал Буковски в старости. Несмотря на позднюю популярность, у него хватило времени насладиться ею в полной мере. Жизнь вокруг него была уже не так зла – верная жена, бытовой комфорт, толпы поклонников по всему миру – и он не стал кривить душой: его поздние произведения куда более миролюбивы. Вышедший в 1994 году роман «Макулатура» – спокойное и ироничное приветствие приближающейся смерти. Он умер в том же году от лейкемии, прожив 73 года.

С женой Линдой Ли

На надгробной плите Буковски написано «Не пытайся» и изображен боксер в стойке. О том, как правильно интерпретировать эту эпитафию, поклонники спорят до сих пор.