Олесь Бузина: Традиционные украинские вечерницы

«У нас, мои любезные читатели, — утверждал Гоголь в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», — у нас, на хуторах, водится издавна, как только окончатся работы в поле, мужик залезет отдыхать на всю зиму на печь, тогда, только вечер, уже наверно где-нибудь в конце улицы брезжит огонек, смех и песни слышатся издалече, бренчит балалайка, а подчас и скрипка, говор, шум… Это у нас ВЕЧЕРНИЦЫ! Они, изволите видеть, они похожи на ваши балы; только нельзя сказать, чтобы совсем».

Ай да Гоголь! Ай да хитрец! «Они, изволите видеть, похожи на ваши балы! Только нельзя сказать, чтобы совсем».

Если сказать честно: вечерницы СОВСЕМ на балы не похожи! До того не похожи, что даже аристократы, переодевшись в мужицкое платье, стремились на них попасть. Ибо ни одна Наташа Ростова не показала бы вам на балу ТАКОЕ, что могли показать на соломе в потемках тесной хаты простые украинские Одарки и Оксаны. А также — Параски, Хиври и Хрысти, забывавшие в момент показа, что крест на них ГДЕ-ТО все-таки есть!

Пуританские нравы викторианской эпохи, в которую жил Гоголь, не позволяли ему высказываться напрямую. Тогдашнее «приличное» общество делало вид, что отличается небывалой нравственностью. Все было — и супружеские измены, и целые гаремы и гаремчики, которые содержали добрые христиане. Но официально всего этого как бы не было. Точь-в-точь, как сегодня в Украине — порнография запрещена, а любой может зайти в интернет, «нагуглить» интересующий его раздел и уже до самой смерти из него не выходить. Или проехаться вечерком в пятницу по проспекту Победы в Киеве и на каждой троллейбусной остановке, начиная с Воздухофлотского моста и до самого Зоопарка, выбирать «невинных» мартышек в мини-юбочках, продающих себя буквально за копейки скучающим джентльменам.

Поэтому и приходилось юному Гоголю писать, что вечерницы «похожи» на балы, а в письме другу Максимовичу раскрывать подлинные источники своего вдохновения: «Вы не можете представить, как мне помогают в истории песни. Даже не исторические, даже похабные; они… разоблачают яснее и яснее, увы, прошедшую жизнь и, увы, прошедших людей».

А вот и образец этих похабных песен из собрания Николая Васильевича Гоголя:

У Києві на дзвіниці
Сидить чернець на черниці
Прийшов к єму хлопець:
— Що ти робиш, отче?
— Спасаюся, хлопче. —
Отак чернець спасається —
На черниці хитається.

И современник Гоголя — Тарас Шевченко — тот самый, что скучает в Киеве напротив университета в виде памятника — при жизни хорошо разбирался в неприличном народном фольклоре. И сам пописывал нечто подобное, отрицающее на практике, что мат на Украину якобы принесли москали:

В Переп`яті у ямі
Копали там х…ми

В оригинальном шевченковском автографе никаких трех точек после «х», естественно, не было. Подобных слов он не стыдился ни в жизни, ни на бумаге. Матерное двустишие, процитированное выше, Великий Кобзарь сочинил после «экспедиции» за счет царского правительства в село Перепьяты на Киевщине. Там он, покопавшись в каком-то кургане, где тлели древние кости, и выдал нагора свое поэтическое «прозрение», шокирующее нынешних шевченковедов. Естественно, и Гоголь, и Шевченко были хорошо осведомлены, чем на самом деле занимались хлопцы и девчата на своих сельских «балах».

Вечерницы или, как их еще называли, «досвитки» — недаром связаны с самым темным временем суток. И тем временем года, когда ночи самые длинные — ЗИМОЙ. Период вечерниц начинался в конце ноября, когда уже собран урожай и сыграны все свадьбы. А продолжался он до самого Великого Поста.

Масленица — это пик зимнего разгула. Пик торжества животного начала в нашей природе. И в природе наших пращуров, естественно. Хотя еще вопрос, кто ближе к этой животной природе: мы или они?

Как же могли соединяться патриархальная строгость нравов украинского села, о которой нам так много рассказывали в школе на примере шевченковской «Катерины», и молодежный разгул? А вот так и соединялись! Ведь для того, чтобы Катерина потеряла девственность, ей где-то нужно было узнать, как устроены мужчины и чем они занимаются, оставшись с женщиной наедине. Вечерницы и были практической школой первобытного сексоведения.

Представьте традиционную украинскую хату — типичное малометражное жилище XIX столетия. Пять метров в длину. Четыре — в ширину. Вот и все жилое помещение! Остальное — сени и чулан. Миллионы украинцев были сделаны в таких, мягко говоря, стесненных условиях. Почему, кстати, хата была такой маленькой? Что они, больше ее построить не могли? Могли! Но чем топить? Где дров напасешься для большого помещения? Русского газа еще не было, донецкого угля — тоже. Это владимирскому или тульскому мужичку можно было хоть с утра до вечера топить и избу, и баню дровами из ближайшего леса, который за селом начинался и тянулся через всю Сибирь до самого Тихого океана. А в украинской степи приходилось довольствоваться хворостом или кизяком — и от того, и от другого немного жару!

На двадцати квадратных метрах в районе печки и ее окрестностей и жили мать, отец, дед, бабка и дети. От трех до двенадцати детей мал мала меньше! Естественно, в таких условиях на все сексуальные разговоры накладывали строгое табу. Чтобы старшие дети, не дай Бог, не начали смотреть на меньших не на как братиков и сестричек, а как на потенциальный сексуальный объект.

Как утверждает в статье «Українська сільська молодь у дзеркалі гендерних відмінностей» (культурологічний часопис «Ї», 2002 рік, №24) современная исследовательница сексуальных повадок наших предков Оксана Кись: «Статеве виховання в межах традиційної української родини практично не здійснювалося… Батьки намагалися усіляко обмежити знання дітей у цій царині… Така поведінка батьків була вмотивована… табу інцесту. Запобігання виникненню щонайменших сексуальних імпульсів (хоч би й підсвідомих) між родичами було наріжним каменем у побудові стосунків поміж батьками та дітьми, а також між різностатевими підлітками в межах однієї сім`ї. Саме ці міркування спонукали батьків відряджати власних дітей відповідного віку ночувати на вечорниці».

Для украинских вечерниц были необходимы: прежде всего, девчата и хлопцы, пустая хата и много-много соломы! Собственно заготовкой соломы мужской вклад в организацию вечерниц чаще всего и заканчивался. Зато девушки должны были брать на себя все остальные заботы по организации вечерниц.

Это они выбирали хату. Договаривались с ее хозяйкой — чаще всего одинокой вдовой или «солдаткой», муж которой находился в армии. Приносили из дому продукты — колбасу, яйца, хлеб, сало… И обеспечивали всеми энергоресурсами — от естественного тепла женского тела до дров и свечей, а с развитием техники — даже керосина для ламп! От хлопцев же требовалось только искреннее желание проявить интерес к девушке и намекнуть, что в дальнейшем (если вечерницы будут удачными!) возможно их продолжение в виде совместного похода в церковь для заключения законного брака.

Не верите? Но я ничего не придумываю! Я всего лишь в популярной форме пересказываю для широкого читателя то, что утверждает современная украинская наука — национально сознательная и передовая! Та же г-жа Кись в своей статье о вечерницах утверждает: «Внесок хлопців, що неодмінно приходили на вечорниці, обмежувався лише запрошенням музик, а також забезпеченням вечорничної громади горілкою для вечері та соломою (обмолоченими снопами), які використовувалися для ночівлі».

В реальности это выглядело так: бутылку — в карман, сноп соломы — подмышку, а потом — к другу и вместе с ним на вечерницы лапать девок. Чтобы было о чем писать различным исследователям и исследовательницам.

Собственно, с научной точки зрения, вечерницы были всего лишь украинской формой общеславянских сексуальных игрищ, свойственных молодым людям, достигшим половой зрелости. Они являлись пережитком так называемого первобытного «промискуитета» — половых отношений, когда можно было свободно обмениваться сексуальными партнерами, заниматься групповым сексом село на село и не бояться ни кары Божьей, ни триппера.

ельская Украина унаследовала вечерницы от эпохи Киевской Руси. И даже от еще более древних дохристианских времен. Вот как писал об этом легендарном времени сплошных вечерниц в «Повести временных лет» Нестор Летописец:

«И браци не бывахо в них. Но игрища межю селы. И схожахуся на игрища. На пласянья. И на вся бесовския песни. И ту оумыкаху жены собие. Имаху же по две и по три жены». В переводе на современный русский этот текст из Нестора Летописца звучит так: «И браков не бывало у них. Но игрища между селами. И сходились на игрища. На пляски. И на все бесовские песни. И тут умыкали жен себе. Имели же по две и по три жены». Вот времена были! Ни института брака, ни государства, ни алиментов! Теперь вы понимаете, почему настоящий украинец — всегда анархист? Никаких властей не признает — ни светских, ни церковных. И сам властью быть не хочет, чтобы ни за что не нести ответственности!

Конечно, в XIX веке такой первобытной свободы уже не было. Все испортил институт частной собственности. Поэтому девка, отправляясь на вечерницы, находилась в состоянии психологической раздвоенности. И то, что этот термин был ей не знаком, и вообще она писать и читать не умела, сути дела не меняло. С одной стороны, типичная Катерина должна была продемонстрировать своему будущему ухажеру «повну пазуху цицьок», и не только продемонстрировать, но и дать их потрогать (впрочем, как и другие выпирающие места), а с другой — не потерять тот единственный «скарб», который она прятала под плахтой между ног. А плахту даже снимать не надо было! Ведь она представляла собой просто шмат материи, обернутой вокруг бедер.

И шмат этот непременно приходилось для хлопца РАЗВОРАЧИВАТЬ! Ведь вечерницы всегда заканчивались совместной ночевкой парубков и девчат. Именно для этого и приносилась в немереных количествах солома. Когда свечки гасли, начиналось самое интересное — игра в ПРИТУЛУ! Само это слово, как вы видите, означает очень тесный телесный контакт. Учтите, никакого нижнего белья сельские девки не носили до самой середины XX века! Так что притула получалась почти что с глубоким проникновением — как минимум, «на полшишечки». Современная сексология называет такого рода ласки «петтингом».

Как писал украинский фольклорист Марко Грушевский — брат Михаила Грушевского: «Притула — діло обикновенне і найпростіше. І то вже як би не було, то притули повинна дівка без мороки давать… Бо як так ходить ночувати, щоб і притули не давать, то хлопці будуть цураться».

Можно представить, как это выглядело в реальности. Ночь, тишина. Ничего не видно — даже собственных пальцев. Одни голоса. Галя: «Та шо ти робиш!?» Микола: «А шо?» Галя: «Та я — не можу!» В ответ — мужское сопение. Галя опять: «Та я — не хочу!» А Микола: «Та чого ж ти не хочеш?». Галя: «Та я — не така!». Длинная пауза, и снова Галя: «Та не сюди!..».

Иногда девушке удавалось только приотворить хлопцу свою, как бы так помягче выразиться, ДВЕРЦУ. А иногда эту «дверцу», как ворота, возом сносило! Именно так «нагуляла дитинку» шевченковская Катерина. Тем более что попался ей не простой хлопец, а АХВИЦЕР! Да еще и Императорской Армии!

В 1929 году в Советской Украине был проведен социологический опрос, который впервые исследовал половую жизнь наших крестьян. Это был год так называемого «Великого перелома» — последний год существования традиционного украинского села. Именно в это время коммунистическая партия взяла курс на коллективизацию.

Опрос показал: 27, 1% женщин, которые вышли замуж в возрасте 15—19 лет, начали половую жизнь ДО БРАКА! Среди тех, кто вышел замуж в 25—33 года, сексуальную жизнь до брака начали 42,6 % женщин. Вдумайтесь, это почти половина!

Но самый интересный результат, показанный исследованием, был теснейшим образом связан с вечерницами. Как выявил опрос 1929 года, среди тех, кто ходил на вечерницы, девственность до брака потеряли 45,6 % девушек. А среди тех, кто не посещал эти игрища, только 23,8 %.

Результаты исследования были опубликованы в книге врачей Гуревича и Ворожбита «Статеве життя селянки», вышедшей в Харькове на пике украинизации в 1931 году. И это, как говорится, статистика. Против нее нет аргументов. Никакая поэзия тут не поможет!

По удивительному стечению обстоятельств, в том же 1929 году, кода Гуревич и Ворожбит проводили свое исследование, голая женская плоть впервые попала в объектив украинской кинокамеры. Именно в то лето Александр Довженко снял в селе Яреськи фильм «Земля» с кадрами, где голая баба мечется по хате, словно пытаясь вырваться в новую, еще не известную жизнь. Чуть ли не на потолок лезет! Вот она, настоящая Украина, которую от нас скрывали!

Олесь Бузина