Мы уже как-то писали про самых опасных модников Средневековья и Нового времени, ландскнехтах, а затем, развивая идею, вспомнили об их преемниках, в рядах которых служил капитан Алатристе — испанских терциях. Настало время поговорить о парнях, которые первыми начали насаживать вооруженных до зубов рыцарей на пики и рубить их алебардами. Именно они трижды разбили лучшую кавалерию Европы — бургундских ордонансных рыцарей, а в конце концов убили их герцога Карла Смелого.
Отвратительные мужики в очередной раз достали свои пики и смахнули вековую пыль с дедовой алебарды, чтобы рассказать вам о самых суровых горцах средневековой Европы — швейцарских наемниках.
Как появилась знаменитая швейцарская пехота
Территория Швейцарии большую часть истории славилась как медвежий угол. Во времена Рима здесь проживали кельты-гельветы, старательно гадившие своим малорослым черноволосым соседям. Впрочем, к 15 году до н. э. территория все же стала частью империи. Позже, когда Рим зачах, эти горные места заняли алеманы и бургунды. Затем ее присоединил к своей империи Карл Великий и, наконец, в 843 году ее порезали на части его внуки.
Вся эта средневековая свистопляска продолжалась до 1291 года, когда три горных гау (в будущем они будут называться кантонами) Швиц, Ури и Унтервальден подписали первый союзный договор. Практически сразу им пришлось отстаивать свою независимость, защищаясь от швабской армии под предводительством герцога Леопольда I Габсбурга.
В народном эпосе эта война за независимость отразилась в легенде о Вильгельме Телле. Согласно ей, местный фогт (наместник) Габсбургов повесил шляпу герцога на шест и заставлял всех ей кланяться. Молодой крестьянин Вильгельм отказался это делать, за что его заставили стрелять в яблоко, поставленное на голову его сына. Справившись с этим испытанием, Телль подстерег фогта на горной дороге и застрелил его. Это послужило отправной точкой для восстания против Габсбургов.
Как бы там ни было в реальности, швейцарцы смогли победить швабских рыцарей во главе с самим Леопольдом в битве при Моргартене в 1315 году. Как рассказывает кандидат исторических наук Тимофей Потапенко в лекции «Швейцарская пехота», это была классическая горная засада.
В те благословенные времена разведкой никто не заморачивался, поэтому рыцарское войско, встретив на дороге несколько завалов и засек, двинулось по менее удобной горной тропе и в ущелье на перевале Моргартен попало в засаду. Отделив рыцарей от пехоты с помощью завала, швейцарские горцы забросали кавалеристов камнями и бросились в атаку, покрошив всех тяжелыми алебардами. Швабская пехота, глядя на такое, поняла, что дома есть дела поважнее и разбежалась.
В результате этого разгрома мятежные кантоны завоевали право получать фогтов из местных жителей, а к союзу захотели присоединиться другие гау, в том числе богатый город Люцерн, после чего Габсбурги снова прислали армию. И снова огребли.
Возглавлял рыцарские войска герцог Леопольд III, осадивший город Земпах. На помощь двинулось ополчение кантонов, и 9 июля 1386 года у города состоялась битва. Заносчивый Габсбург посчитал, что его элиты хватит, чтобы разбить этих неотесанных горцев, тем более что в тот раз они сражались на равнине. По тогдашней моде, появившейся после Столетней войны, он спешил рыцарей, построил их в подобие фаланги и двинул на швейцарцев.
Ощетинившаяся длинными пиками рыцарская баталия теснила вооруженных более короткими алебардами горцев, пока (опять же, по очередной легенде) швейцарский рыцарь Арнольд фон Винкельрид с криком «Я позабочусь о сражении, а вы позаботьтесь о моей семье!» не бросился на пики, примяв их тяжестью своего уже мертвого тела. В образовавшийся проход ворвались взбешенные швейцарцы и принялись ломать потерявшую монолитность фалангу.
Разгром был настолько мощным, что погиб сам герцог Леопольд III и множество его рыцарей. После этой битвы герцог Альбрехт III признал независимость кантонов. А швейцарцы поняли революционную для себя вещь: оказывается, они могут бить рыцарей не только из засады, но и прямо в поле.
Так началась история швейцарской пехоты, ставшей символом несокрушимых и жадных до денег наемников.
Предъявите свою алебарду: организация швейцарских наемников
Откуда же брались эти несокрушимые баталии, сначала поставившие на лыжи швабских герцогов, а затем трижды разбившие лучшую на те времена бургундскую ордонансную рыцарскую конницу при Грансоне, Муртене и Нанси? Причем при Нанси погиб бургундский герцог Карл Смелый, а его тело смогли опознать с трудом — настолько его искрошили алебардами швейцарцы.
Так как кантоны были не раз вынуждены с оружием в руках защищать свою нарождающуюся независимость, все мужское население от 14 до 60 лет считалось военнообязанным. Причем, как рассказывает Тимофей в вышеназванной лекции, как только малец в 14 лет получал гражданские права, у него было всего восемь дней, чтобы предъявить проверяющему свою алебарду. Еще примечательнее то, что по закону в каждой семье (неважно, есть там мальчики и мужчины или нет) должны были храниться алебарда или пика и латные перчатки.
Раз в год проводился харнисшау. Все мужчины собирались в определенном месте, чаще всего в ближайшем городке, где демонстрировали обязательное для них оружие и доспехи. При отсутствии или ненадлежащем качестве виновника сильно штрафовали.
Тимофей в лекции приводит имущественный ценз, обязывающий семьи иметь определенное вооружение в зависимости от дохода. Например, если в год семья зарабатывает от 20 до 40 флоринов, в наличии должна быть кольчуга. 60-80 флоринов — две кирасы. После 80 — полный латный доспех. В случае, если в семье нет мужчин, способных облачиться в эти доспехи, во время войн они передавались более бедным соседям, имеющим оружие, но не имеющим снаряжения. Особо богатые не только закупали броню, но и делились ей. В документах значится один из жителей Цюриха, имевший 36 кирас. Судя по всему, он обеспечивал ими всех своих соседей, или слуг и работников.
Кроме осмотра снаряжения на харнисшау проводились тренировки, зачитывали устав, выбирали начальников над боевыми подразделениями, а также приносилась присяга.
Все военнообязанные делились на три категории. Ландштурм — мальцы от 14 лет и деды до 60-ти. Это ополчение с миру по нитке, на самый крайний случай, когда придется буквально защищать родные стены от захватчиков. Ландвер — армия из здоровых женатых опытных бойцов, собираемая, когда кантон с кем-то воюет. И то, что интересует нас в первую очередь, — аусцуг. Это молодые, физически крепкие неженатые мужчины от 18 до 30 лет, которых кантон сдает в качестве наемников тому, кто больше заплатит.
А спрос на швейцарцев был просто ошеломляющим. Они не раз доказали свое воинское мастерство, дисциплинированность и готовность умереть на поле боя.
Один за всех и все за одного: истоки дисциплины
Каким же образом достигалась такая мощная боеспособность швейцарской пехоты на поле боя? Для начала конечно же, отличный исходный материал. Жизнь швейцарских горцев в те времена была не сахар, что приучало их к выносливости, а также умению спокойно переносить голод и нужду. В общем, парни они были крепкие.
Зачисленные с 14 лет в ландштурм мальчишки с самой юности (помимо своих непосредственных обязанностей в семье) учились пользоваться алебардой, пикой, а кто побогаче — арбалетом. Подготовленные за четыре года к войне, они могли записаться в аусцуг и посмотреть разные страны, познакомиться с удивительными людьми и ограбить их.
В отличие от тех же ландскнехтов, швейцарцы нанимались сразу целым кантоном. То есть договор заключался с властями, те отправляли разнарядку на места, и к ним приходили уже готовые отряды, знающие друг друга, сработавшиеся за годы совместных тренировок.
Иначе говоря, в одном отряде на поле боя могли сражаться бок о бок родственники и соседи, знающие друг друга с детства. Поэтому, во-первых, бежать при них с поля боя было как-то неловко, а во-вторых, как утверждает Тимофей Потапенко в лекции «Ландскнехты — зарождение, организация, снаряжение», такому трусу могли прямо во время сражения воткнуть в трясущуюся спину алебарду, а затем, уже после войны, найти его дом и сжечь.
Воин прекрасно понимал, что если он сейчас побежит, то не только умрет позорной смертью, но и подвергнет опасности свою семью. Мать, старик-отец и братья с сестрами будут лишены крова и опозорены. А если побегут все воины, из этого кантона больше никого не наймут. А значит, их дети, внуки и правнуки будут обречены на нищее существование.
Еще одна жесткая подробность: согласно уставу швейцарцев, ранение — не повод покинуть строй, поэтому если боец был в состоянии стоять и хоть как-то сражаться — он стоял и сражался.
Такая сплоченность делала швейцарцев грозной силой. Настолько, что, как утверждает историк Клим Жуков, часто рыцари, узнав, что против них выступают швейцарские наемники, просто покидали поле боя.
Пикой в брюхо: вооружение и тактика
Вооружались наемники по последнему слову тогдашней моды и своим финансовым возможностям. Самые бедные имели пику или алебарду и какое-нибудь пыряло для ближнего боя. Но, конечно, таких в первые ряды не ставили. Более серьезные парни имели кольчуги, кирасы, а некоторые и полные пластинчатые доспехи, именно они вставали в первых рядах и принимали на пики раззолоченных рыцарей.
На голове воины побогаче носили шлемы, причем часто с забавными круглыми наушами. Это делалось для того, чтобы, с одной стороны, защищать уши, а с другой — слышать команды. Для той же цели было строго-настрого запрещено болтать во время построения. Тишину нарушали лишь команды, барабанный бой, волынка и ужасающий звук рога, который использовали горные кантоны. В рог дудел специальный человек в шапке с рогами на голове.
Были среди швейцарцев и стрелки из арбалета, а позже и из аркебуз. Сначала их количество росло, но затем швейцарцы невзлюбили дистанционный бой и стрелков стало гораздо меньше.
И вот на поле боя под звуки волынок и барабанов выходила огромная баталия. Первые ряды с длинными, почти шестиметровыми пиками и в отличных доспехах могли остановить любую конную атаку, а если противник все-таки вклинивался глубже, его рубили, кололи и стаскивали крюками с коня алебардщики. Арбалетчики использовались в качестве застрельщиков.
Появление подобной стойкой пехоты, не боявшейся рыцарских атак и легко, за счет дисциплины и мастерства, разгонявших других пехотинцев, изменило войну и постепенно у швейцарцев появились подражатели. Ландскнехты и испанские терции, взяв на вооружение лучшие приемы своих противников, пошли в ногу со временем и начали массово применять огнестрел: сначала аркебузы, а затем и мушкеты.
Постепенно звезда швейцарской наемной пехоты закатилась, но слава их была настолько велика, что французские короли нанимали их для собственной охраны, а после героизма, проявленного швейцарской гвардией во время сожжения Рима ландскнехтами в 1527 году, Папа навсегда оставил за ними привилегию охраны понтифика. До сих пор в Риме можно увидеть швейцарскую гвардию в традиционной одежде и с алебардами, несущую почетную стражу в память о 189 храбрецах, погибших, но не показавших спину врагу.