Как я отсидел 3 года по делу о гостайне. «Задача колонии — чтобы ты страдал»
Диггер Андрей Пыж после выхода из заключения: я жил тем, что срок скоро закончится
Даша Зайцева/«Газета.Ru»
В конце сентября из ИК-5 «Металлострой» вышел петербургский урбекс-блогер Андрей Пыж (он же — МШ), автор канала UrbanTurizm. Андрея арестовали в 2020 году по делу о гостайне — по версии следствия, он вывез на Украину флешки с секретными данными. В СМИ арест связывали с московским «Метро-2». В своей колонке для «Газеты.Ru» один из самых популярных диггеров России рассказал, как провел два года в СИЗО Лефортово, еще 2,5 — в колонии, и как будет жить дальше.
В целом задача колонии — чтобы ты там страдал. Они прямо так и говорят: вы должны страдать, вы нарушили закон. По факту это пионерлагерь строгого режима. Есть определенные правила, которые ты должен соблюдать. Естественно, допускаются какие-то вольности. Они допускаются специально, чтобы потом на этих вольностях можно было человека лишить, допустим, УДО или перевода на облегченный режим типа принудительных трудовых работ.
Если голова работает и если понимаешь, как там все устроено, то можно себе облегчить жизнь. Естественно, никому об этом не рассказывая, потому что чем больше расскажешь, тем быстрее настучат. Очень много стукачей, специально обученных, из зеков, которые сразу бегут доносить о том, кто что делает.
Я миролюбивый человек, я ни с кем не конфликтовал. Меня, конечно, удивляло, насколько некоторые сотрудники верят в то, что шаблонный подход к так называемому «исправлению человека» может чему-то помочь. Эти серьезные погоны, когда они все матерились, друг на друга орали и тому подобное — я смотрел и думал: а что вы вообще хотите? Впрочем, это их дело. Конфликтов у меня не было ни с осужденными, ни с кем. Может быть мелкие споры были, но все это я предпочитал спускать на тормозах, потому что — а кому что докажешь? Мне главное — сохранить здоровье, выйти оттуда и забыть это все, как страшный сон.
Максим Блинов/РИА Новости
Может быть несколько высокомерно будет сказано, со снобизмом: все зависит от того, с каким IQ ты заезжаешь в эту колонию. Если тебе от жизни особо ничего не надо… Многие вообще не парились. Страдали потихонечку, но для них это было нормально. Мне как человеку, который привык путешествовать, привык к какой-то смене обстановки, находиться на одном месте было тяжеловато.
Но ко всему потихоньку привыкаешь. Просто я жил тем, что рано или поздно это закончится.
В самой колонии, что называется, кулак не гулял. То есть не было каких-то беспределов, превышений должностных полномочий со стороны сотрудников. Там все это деликатнее решается. Оперативный состав работает над тем, чтобы выявить какие-то преступления, чтобы раскрутить человека на какую-нибудь еще статью. «Политических» со временем стало заезжать все больше и больше. Я к ним частично приплюсовываю 337 статью УК РФ — оставление воинской части. Потому что некоторые не с фронта приезжали, а не доезжали, скажем так, дотуда. И таких ребят становилось все больше. Уклонение от выполнения воинского приказа, дезертирство и тому подобное. Они постепенно начали замещать такие довольно известные статьи, как кража, разбой и тому подобное. В целом контингент на 90% — это полный мрак. Поговорить нормально там мало с кем можно. Но это уже проблемы не то чтобы существенные.
В свободное время — книги, письма. Но в основном я был на промышленной зоне. Работал с утра и до вечера. Так время гораздо быстрее летит, нежели сидеть в отряде и читать. Потому что там нельзя лечь, там нужно находиться в определенной форме одежды. Постоянно какие-то мелочи, за нарушение которых тебя пытаются поймать и лишить твоего УДО. Так как я понимал, что мне этого УДО не будет, мне было несколько спокойней. Понимал, что выхожу по звонку.
Я шел по специфической статье. Естественно, ко мне вообще было определенное внимание.
Я блогер, я много всего знаю, я сижу по такой статье, я имею два гражданства. Они просто не знали, что делать со мной.
Поэтому нельзя было мне электриком работать или по другой специальности, где у меня есть какие-то знания и где было бы интересно. Потому что у этих ребят есть возможность перемещения по так называемой «зеленой». В колонии нельзя перемещаться по одному, без сопровождения сотрудника. А электрики или связисты могут перемещаться, потому что им нужно где-то постоянно что-то делать. Боялись, видимо, что я что-нибудь сделаю нехорошее. Поэтому мне это все было запрещено.
Меня поставили работать на лесопилку, потом на агломератор, потом на швейке работал. Шить не умею — ничего, будешь шить. Потом нашел свои преимущества в этой работе. Год и четыре месяца там отработал.
Кормят там, естественно, отвратно. Я ласково эту пищу шротом называл, потому что это что-то типа курочки, которая шла, сгинула, ее подобрали и из нее что-то сделали. Все обслуживают зеки. Сотрудников там очень мало. И, естественно, зеки следят за котлом, за электричеством, за канализационной насосной станцией, за столовой. Сверху есть надзор в виде какого-нибудь одного сотрудника специально обученного, но в целом готовят еду те же самые зеки. Понятно, что там все воруют, где-то кто-то себе больше накладывает. Ну а что остается, то и едим. Поэтому я себе сделал определенный список на передачи. Затаскивал то же самое мясо, потому что конкретно мяса там очень сильно не хватает. Именно животного белка.
Илья Наймушин/РИА Новости
Есть магазин, раз в месяц его посещаешь, но там часто всего не бывает. Молоко там ультрапастеризованное. А нормальной молочки, типа йогурта и всего остального, — нельзя. Вдруг испортится, вы отравитесь. А может, по какой-то другой причине — слишком вкусно, вам не положено. По вторникам и субботам нам выдавали по одному вареному яйцу на завтрак, но иногда этих яиц не было, потому что, видимо, в стране были проблемы с яйцами. Различные каши переваренные.
Там задача — набить желудок, а калории восполнить хлебом. Поэтому когда питаешься чисто тем, что дают, худеешь изрядно. Особенно если у тебя работа тяжелая физическая. С ранним выводом, допустим, мы могли в половину седьмого утра позавтракать, а обед уже в два часа дня. Просто уже у тебя режет в животе. Понятно, что с собой какой сухарик возьмешь или еще что-то, но вынос продуктов на промышленную зону запрещен.
Приходилось в какие-то обходы делать, проносить где-нибудь в носке эти сухарики, чтобы просто немножко обеспечить себя калориями в эти длинные бесконечные интервалы между приемами пищи.
Какой-то жизненный опыт? Нет. Еще Варлам Шаламов писал, что каждый день в таких местах — это отравленный день.
Все, что я там сделал, стараясь не деградировать — да, я молодец, наверное. По крайней мере пища для ума какая-то была. Писал письма, но я и так до этого умел писать.
То есть чего-то полезное я не вынес. Только разве что как обойти запреты, чтобы остаться человеком. Но нужно ли оно мне здесь в обычной жизни? Я уж не знаю. Поэтому ничего хорошего я оттуда не вынес. Да, определенные хорошие ребята, какие-то знакомства. Да, немножко лучше учишься читать людей, если хочешь выжить в этих местах. Опять же мне повезло. Я в довольно тепличных местах был, не было каких-то черных колоний. Один месяц я провел в Медведково, где прямо заигравшиеся в тюрьму люди сидят. Вот это было крайне неприятно. Но этот момент быстро пролетел и на этом забылось.
В течение месяца после освобождения из колонии я занимался восстановлением своей жизни.
До ареста все шло с большим размахом, а потом как-будто впечатали в бетонную стену, и все просто встало на стоп — вещи, дела, планы.
После освобождения надо было весь этот маховик раскрутить заново. Я ездил, собирал вещи, которые оказались разбросаны везде, где только можно. Какое-то время понадобилось на то, чтобы понять, что у меня осталось, что сохранилось, что надо выкинуть, что перебрать. Это бытовая история.
Параллельно я занимался восстановлением доступов к своим каналам. В целом все доступы были, но надо было пароли восстановить и тому подобное. Такие цепочки получались. То есть мне нужно восстановить такой-то пароль, а надо восстановить второй, надо перед этим восстановить третий. Или по технике той же. Я докупал различные кабели, камеры и тому подобное. Навалилось просто много дел.
Андрей Пыж возле ИК-5 после освобождения из колонии
urbanturizm/VK
Параллельно пошел информационный поток, который я пытался хоть как-то осознать. В колонии, как ни крути, какая-то изоляция информационная, несмотря на то, что мне присылали и письма, я радио слушал и примерно понимал, что происходит. Но здесь уже визуализация, видео можно посмотреть, поэтому, конечно, голова шла кругом. Она до сих пор немножко идет кругом, но уже поспокойней стало. Я просто входил в ритм жизни в течение этого месяца, привыкал. Думал: выйду — высплюсь. Но нет, это были мечты. Меня прямо подбрасывало в кровати, надо бежать, что-то делать. В итоге по три-четыре часа иногда спал.
Удалось машину забрать. Сейчас я в Грузии. Ближайшая страна, где можно еще застать немножечко какого-то тепла. Иные варианты — это на машине куда-то в Среднюю Азию ехать, но там уже далеко, и на данный момент пока не хочется. Поэтому небольшая туристическая поездка.
Я продолжу заниматься блогом. Естественно, в некоторых новых реалиях: разговариваем аккуратно, не говорим лишнего.
Нужно привыкать к тому, что сейчас стало посложнее. В целом все то же самое: поездки, два канала, Telegram-канал. То же самое: заброшенные, незаброшенные всякие места, советское наследие, какое-то настоящее и тому подобное. Это никуда не девается, ребята ждут, и надо оправдать их ожидания — тех, кто ждал меня все эти годы.
Даша Зайцева/«Газета.Ru»
В конце сентября из ИК-5 «Металлострой» вышел петербургский урбекс-блогер Андрей Пыж (он же — МШ), автор канала UrbanTurizm. Андрея арестовали в 2020 году по делу о гостайне — по версии следствия, он вывез на Украину флешки с секретными данными. В СМИ арест связывали с московским «Метро-2». В своей колонке для «Газеты.Ru» один из самых популярных диггеров России рассказал, как провел два года в СИЗО Лефортово, еще 2,5 — в колонии, и как будет жить дальше.
В целом задача колонии — чтобы ты там страдал. Они прямо так и говорят: вы должны страдать, вы нарушили закон. По факту это пионерлагерь строгого режима. Есть определенные правила, которые ты должен соблюдать. Естественно, допускаются какие-то вольности. Они допускаются специально, чтобы потом на этих вольностях можно было человека лишить, допустим, УДО или перевода на облегченный режим типа принудительных трудовых работ.
Если голова работает и если понимаешь, как там все устроено, то можно себе облегчить жизнь. Естественно, никому об этом не рассказывая, потому что чем больше расскажешь, тем быстрее настучат. Очень много стукачей, специально обученных, из зеков, которые сразу бегут доносить о том, кто что делает.
Я миролюбивый человек, я ни с кем не конфликтовал. Меня, конечно, удивляло, насколько некоторые сотрудники верят в то, что шаблонный подход к так называемому «исправлению человека» может чему-то помочь. Эти серьезные погоны, когда они все матерились, друг на друга орали и тому подобное — я смотрел и думал: а что вы вообще хотите? Впрочем, это их дело. Конфликтов у меня не было ни с осужденными, ни с кем. Может быть мелкие споры были, но все это я предпочитал спускать на тормозах, потому что — а кому что докажешь? Мне главное — сохранить здоровье, выйти оттуда и забыть это все, как страшный сон.
Максим Блинов/РИА Новости
Может быть несколько высокомерно будет сказано, со снобизмом: все зависит от того, с каким IQ ты заезжаешь в эту колонию. Если тебе от жизни особо ничего не надо… Многие вообще не парились. Страдали потихонечку, но для них это было нормально. Мне как человеку, который привык путешествовать, привык к какой-то смене обстановки, находиться на одном месте было тяжеловато.
Но ко всему потихоньку привыкаешь. Просто я жил тем, что рано или поздно это закончится.
В самой колонии, что называется, кулак не гулял. То есть не было каких-то беспределов, превышений должностных полномочий со стороны сотрудников. Там все это деликатнее решается. Оперативный состав работает над тем, чтобы выявить какие-то преступления, чтобы раскрутить человека на какую-нибудь еще статью. «Политических» со временем стало заезжать все больше и больше. Я к ним частично приплюсовываю 337 статью УК РФ — оставление воинской части. Потому что некоторые не с фронта приезжали, а не доезжали, скажем так, дотуда. И таких ребят становилось все больше. Уклонение от выполнения воинского приказа, дезертирство и тому подобное. Они постепенно начали замещать такие довольно известные статьи, как кража, разбой и тому подобное. В целом контингент на 90% — это полный мрак. Поговорить нормально там мало с кем можно. Но это уже проблемы не то чтобы существенные.
В свободное время — книги, письма. Но в основном я был на промышленной зоне. Работал с утра и до вечера. Так время гораздо быстрее летит, нежели сидеть в отряде и читать. Потому что там нельзя лечь, там нужно находиться в определенной форме одежды. Постоянно какие-то мелочи, за нарушение которых тебя пытаются поймать и лишить твоего УДО. Так как я понимал, что мне этого УДО не будет, мне было несколько спокойней. Понимал, что выхожу по звонку.
Я шел по специфической статье. Естественно, ко мне вообще было определенное внимание.
Я блогер, я много всего знаю, я сижу по такой статье, я имею два гражданства. Они просто не знали, что делать со мной.
Поэтому нельзя было мне электриком работать или по другой специальности, где у меня есть какие-то знания и где было бы интересно. Потому что у этих ребят есть возможность перемещения по так называемой «зеленой». В колонии нельзя перемещаться по одному, без сопровождения сотрудника. А электрики или связисты могут перемещаться, потому что им нужно где-то постоянно что-то делать. Боялись, видимо, что я что-нибудь сделаю нехорошее. Поэтому мне это все было запрещено.
Меня поставили работать на лесопилку, потом на агломератор, потом на швейке работал. Шить не умею — ничего, будешь шить. Потом нашел свои преимущества в этой работе. Год и четыре месяца там отработал.
Кормят там, естественно, отвратно. Я ласково эту пищу шротом называл, потому что это что-то типа курочки, которая шла, сгинула, ее подобрали и из нее что-то сделали. Все обслуживают зеки. Сотрудников там очень мало. И, естественно, зеки следят за котлом, за электричеством, за канализационной насосной станцией, за столовой. Сверху есть надзор в виде какого-нибудь одного сотрудника специально обученного, но в целом готовят еду те же самые зеки. Понятно, что там все воруют, где-то кто-то себе больше накладывает. Ну а что остается, то и едим. Поэтому я себе сделал определенный список на передачи. Затаскивал то же самое мясо, потому что конкретно мяса там очень сильно не хватает. Именно животного белка.
Илья Наймушин/РИА Новости
Есть магазин, раз в месяц его посещаешь, но там часто всего не бывает. Молоко там ультрапастеризованное. А нормальной молочки, типа йогурта и всего остального, — нельзя. Вдруг испортится, вы отравитесь. А может, по какой-то другой причине — слишком вкусно, вам не положено. По вторникам и субботам нам выдавали по одному вареному яйцу на завтрак, но иногда этих яиц не было, потому что, видимо, в стране были проблемы с яйцами. Различные каши переваренные.
Там задача — набить желудок, а калории восполнить хлебом. Поэтому когда питаешься чисто тем, что дают, худеешь изрядно. Особенно если у тебя работа тяжелая физическая. С ранним выводом, допустим, мы могли в половину седьмого утра позавтракать, а обед уже в два часа дня. Просто уже у тебя режет в животе. Понятно, что с собой какой сухарик возьмешь или еще что-то, но вынос продуктов на промышленную зону запрещен.
Приходилось в какие-то обходы делать, проносить где-нибудь в носке эти сухарики, чтобы просто немножко обеспечить себя калориями в эти длинные бесконечные интервалы между приемами пищи.
Какой-то жизненный опыт? Нет. Еще Варлам Шаламов писал, что каждый день в таких местах — это отравленный день.
Все, что я там сделал, стараясь не деградировать — да, я молодец, наверное. По крайней мере пища для ума какая-то была. Писал письма, но я и так до этого умел писать.
То есть чего-то полезное я не вынес. Только разве что как обойти запреты, чтобы остаться человеком. Но нужно ли оно мне здесь в обычной жизни? Я уж не знаю. Поэтому ничего хорошего я оттуда не вынес. Да, определенные хорошие ребята, какие-то знакомства. Да, немножко лучше учишься читать людей, если хочешь выжить в этих местах. Опять же мне повезло. Я в довольно тепличных местах был, не было каких-то черных колоний. Один месяц я провел в Медведково, где прямо заигравшиеся в тюрьму люди сидят. Вот это было крайне неприятно. Но этот момент быстро пролетел и на этом забылось.
В течение месяца после освобождения из колонии я занимался восстановлением своей жизни.
До ареста все шло с большим размахом, а потом как-будто впечатали в бетонную стену, и все просто встало на стоп — вещи, дела, планы.
После освобождения надо было весь этот маховик раскрутить заново. Я ездил, собирал вещи, которые оказались разбросаны везде, где только можно. Какое-то время понадобилось на то, чтобы понять, что у меня осталось, что сохранилось, что надо выкинуть, что перебрать. Это бытовая история.
Параллельно я занимался восстановлением доступов к своим каналам. В целом все доступы были, но надо было пароли восстановить и тому подобное. Такие цепочки получались. То есть мне нужно восстановить такой-то пароль, а надо восстановить второй, надо перед этим восстановить третий. Или по технике той же. Я докупал различные кабели, камеры и тому подобное. Навалилось просто много дел.
Андрей Пыж возле ИК-5 после освобождения из колонии
urbanturizm/VK
Параллельно пошел информационный поток, который я пытался хоть как-то осознать. В колонии, как ни крути, какая-то изоляция информационная, несмотря на то, что мне присылали и письма, я радио слушал и примерно понимал, что происходит. Но здесь уже визуализация, видео можно посмотреть, поэтому, конечно, голова шла кругом. Она до сих пор немножко идет кругом, но уже поспокойней стало. Я просто входил в ритм жизни в течение этого месяца, привыкал. Думал: выйду — высплюсь. Но нет, это были мечты. Меня прямо подбрасывало в кровати, надо бежать, что-то делать. В итоге по три-четыре часа иногда спал.
Удалось машину забрать. Сейчас я в Грузии. Ближайшая страна, где можно еще застать немножечко какого-то тепла. Иные варианты — это на машине куда-то в Среднюю Азию ехать, но там уже далеко, и на данный момент пока не хочется. Поэтому небольшая туристическая поездка.
Я продолжу заниматься блогом. Естественно, в некоторых новых реалиях: разговариваем аккуратно, не говорим лишнего.
Нужно привыкать к тому, что сейчас стало посложнее. В целом все то же самое: поездки, два канала, Telegram-канал. То же самое: заброшенные, незаброшенные всякие места, советское наследие, какое-то настоящее и тому подобное. Это никуда не девается, ребята ждут, и надо оправдать их ожидания — тех, кто ждал меня все эти годы.