На фронт-«по блату»

Сын генерала, бежавший на фронт. Рыцарь плаща и кинжала

Он мог похвастать участием в событиях, определивших историю развития не только современной Европы, но и мира, большая часть которых еще долго будет оставаться за «семью печатями», скрытая от любопытных глаз обывателя. За его плечами не только десятки лет безупречной службы, но и огромное количество разведывательных операций, о которых никто и никогда не расскажет. А вся его жизнь повторяет девиз разведки: "Без права на славу, во славу Державы"...

О его судьбе можно было бы писать книги и снимать фильмы. Но как-то не случилось...

Он ушел из жизни 11 сентября 2022 года в возрасте 94 лет. Тихо и незаметно, как и жил. Лишь краткие газетные некрологи и скупые комментарии сослуживцев и журналистов, знакомых с ним лично, сообщили об утрате.

Его жизнь могла бы сложиться иначе. Генеральскому сыну были открыты многие дороги. Но он выбрал одну: служение Родине. И был верен ей до конца, до последнего оставаясь на передовой.

Он стал старейшим разведчиком России. Рыцарь плаща и кинжала, еще в юности попавший "по блату" на фронт...

Сбежать не вышло. Пошел «по блату»

Виталий Коротков родился 20 декабря 1927 в Полтаве (Украинская ССР) в семье военнослужащего. Отец — участник Гражданской войны — служил под командованием легендарного начдива Василия Чапаева. Затем в 30-е годы, после создания танковых войск, перешел из кавалеристов в танкисты. В 1932 году окончил Ленинградские бронетанковые Курсы усовершенствования командного состава, а год спустя — Московские КУКС мотомеханизированных войск.

Как мотала армейская жизнь Короткова-старшего по гарнизонам, так с места на место переезжала и его семья. Так что с самого детства Виталий хлебнул всех положенных по Уставу тягот и лишений воинской службы. Менял школы, знакомых, как и все мальчишки той поры, увлекался техникой. И не роптал, не жаловался на быт — капризы у Коротковых были не в чести.

Когда началась Великая Отечественная война, Коротковы проживали во Львове. Отец в первые же дни отправился на фронт, а семье чудом удалось эвакуироваться в Пугачев Саратовской области 26 июня 1941 года, а уже 30 июня город заняли гитлеровцы.

В Пугачеве Виталий пошел в 7-й класс, но это была уже совсем другая жизнь. Старшеклассники днем учились, а после школы шли работать. Коротков с одноклассниками попали на военные склады.

Трудно было и голодно. Но так жила вся страна, и мальчишки себя героями не считали. Наоборот, они рвались на фронт, хотели бить фашистов, гнать их с родной земли. Хотели отомстить за тех, кто пал в неравных боях. Жаждали с оружием в руках защищать свой дом и своих близких.

В 1942-м году Виталий вступил в комсомол и перешел в 8-й класс. К сентябрю Вермахт уже вышел к берегам Волги, и вовсю гремели бои за Сталинград. Отсиживаться дома в такой ситуации Виталий посчитал постыдным бездействием, и вместе с приятелем они рванули на фронт, решив: будь что будет.

Конечно, мы готовились к побегу. У нас было немного хлеба, который мы сумели сэкономить и пара бутылок воды. И ещё немного жмыха, который был для нас лакомством, поэтому и кончился первым, — вспоминал Виталий Викторович Коротков. — А хлеба было чуть-чуть, ведь в эвакуации все жили достаточно голодно. Запасов, включая воду, хватило на несколько часов пути. Дальше мы просто терпели...

От Пугачева до Саратова — 200 километров. Более суток мальчишки тряслись в продуваемой всеми ветрами железнодорожной платформе, спрятавшись под брезентом, укрывавшим военный груз, а в Саратове патруль снял их с поезда. После установления личности обоих беглецов отправили из саратовской военной комендатуры домой, где их ждала выволочка от матерей и строгое внушение по комсомольской линии.

Ох, и задали же нам жару! – много позже с улыбкой вспоминая лихолетье юности рассказывал Коротков. – Сначала, конечно, дома. А потом шерстили по комсомольской линии. Как же так, — вы бежали прямо с доверенного вам трудового поста на военном складе. Грозили исключить из комсомола...

Думаете, это остановило будущего разведчика?

К тому времени его отец командовал 102-й Танковой бригадой, был в самом пекле, как Виталий мог оставаться дома? Уже в октябре он снова предпринял попытку побега. И снова неудачно: его вновь сняли с поезда в 80 километрах от дома.

Так бы, наверное, всё и продолжалось, если бы своё веское слово не сказал отец. Виктор Васильевич пообещал, что поможет сыну попасть в действующую армию, но только при условии, что тот окончит 8-й класс и перестанет трепать нервы матери.

Они оба сдержали свои обещания, и в 1943 году Виталий пошёл добровольцем в Рабоче-крестьянскую Красную Армию, проследовав в распоряжение начальника 55-ой Автобронетанковой мастерской Центрального фронта, заместителем командующего которого был его отец, генерал Коротков.

Вот так, кто-то «по блату» получает бронь от службы и теплое место, а кто-то попадает в горнило войны.

5 июля 1943 года началась Курская битва, ставшая одним из величайших сражений Великой Отечественной войны и проложившая путь к последующим наступлениям Красной Армии.

Тяжелейшие танковые бои задавали высокие требования не только к танкистам, но и к тем, кто бронетехнику должен поддерживать в работоспособном состоянии. И 14-летнему подростку наравне со взрослыми приходилось не только гаечным ключом работать, но и воевать:

Задача была починить машину, что называется, «на ходу» или эвакуировать её с поля боя, — рассказывал Виталий Викторович. — Было по-всякому – попадали под бомбовые удары, артналёты. Отлёживались прямо под ремонтируемыми танками. А там тесно, даже голову поднять не всегда получалось. Неоднократно приходилось и за стрелковое оружие браться…

После Курской дуги был госпиталь, затем — путь на Запад в составе 1-го Белорусского фронта и учёба в Киевском танкотехническом училище, окончив которое Виталий Коротков в марте 1945 года был направлен заместителем командира танковой роты в войска 2-го Дальневосточного фронта. После окончания войны с Японией служил в Центральной группе войск в Австрии в разведывательном батальоне 13-ой гвардейской механизированной дивизии, откуда и демобилизовался в конце 1946 года.

Боец невидимого фронта

Рассказывать о людях, работавших под грифом «секретно» всегда неимоверно трудно. Большая часть информации не подлежит разглашению, а то, о чем говорить можно, приходится по крупицам собирать из различных источников.

В 1947 году Виталий Коротков поступил на учебу в Московский юридический институт, окончив который в 1951-м пришел служить во внешнюю разведку. Этой службе он посвятил 40 лет своей жизни, четырежды отправлялся в длительные командировки в Австрию и Германию (не считая короткие поездки за границу), часто работая под «чужим флагом», выдавая себя за немца.

Он был приветлив и коммуникабелен, запросто мог расположить к себе любого, потому быстро входил в контакт, добывая самую ценную информацию. Да и учителя у него были такие, что иначе и быть не могло: в Вене и Берлине трудился под началом легендарного «Короля Нелегалов»Александра Михайловича Короткова, довелось даже вместе несколько раз выходить «в поля», хотя Александр Михайлович к тому времени носил звание генерала и уже занимал должность заместителя начальника ПГУ КГБ СССР, позже был назначен Уполномоченным КГБ по координации и связи с Министерством государственной безопасности и Министерством внутренних дел ГДР, фактически являясь руководителем спецслужб Восточной Германии.

О своем именитом однофамильце Виталий Коротков слышал задолго до личного знакомства, состоявшегося в конце 50-х.

Я с интересом стал читать доступные печатные материалы о разведчиках и их воспоминания, — рассказывал Виталий Викторович. — И я прочел о том, что был такой нелегал Александр Михайлович Коротков… Причем нелегал интереснейший, работавший во многих странах, решавший важнейшие задачи. И естественно совпадение фамилий… всё это тянуло меня к нему, конечно… И я глубоко благодарен судьбе, которая свела меня с ним.

Виталий Коротков тоже сначала готовился стать нелегалом, но судьба распорядилась иначе, и он действовал в Европе «под крышей» дипломатических представительств.

Наверное, единственное, что доподлинно известно о службе Виталия Короткова в Европе, это то, что в 1955 году ему передали на связь ценнейшего информатора Хайнца Фельфе (оперативный псевдоним Курт), впоследствии ставшего его личным другом.

Курт начинал свою службу в разведке Третьего Рейха, но в 1951 году был завербован советскими спецслужбами. В разведке ФРГ дослужился до начальника отдела контршпионажа против СССР, и поставляемая им информация была бесценна в противостоянии Советского Союза и Запада.

Хайнц совершенно удивительный человек как по своему жизненному пути, полному превратностей и метаморфоз, так и по эффективности своей работы, — вспоминал Виталий Коротков. — Через его руки шли еженедельные политические обзоры, которые докладывались канцлеру ФРГ Конраду Аденауэру. Но чуть раньше они уже были доложены в Кремле. Полученная от Фельфе информация позволила советскому руководству заранее ознакомиться и подготовиться к тем вопросам и предложениям, с которыми в 1955 году Аденауэр прибыл в Москву с официальным визитом...

Несмотря на всевозможные предосторожности и конспирацию, в 1961 году Фельфе арестовали по обвинению в работе на КГБ и приговорили к 14 годам тюремного заключения. И только в 1969 году в результате длительных переговоров между дипломатами СССР и ФРГ Курта удалось обменять на целый автобус западных агентов на пограничном контрольно-пропускном пункте Херлесхаузен на границе ФРГ и ГДР.

И хотя вины Виталия Короткова в провале своего информатора не было, его отозвали в Москву, где он попал на аналитическую работу в Управление, которым руководил другой легендарный разведчик — Иван Иванович Агаянц. Агаянц имел непререкаемый авторитет во внешней разведке и нисколько не сомневался в своих кадрах, так что вскоре Коротков вновь смог отправиться на оперативную работу за рубеж.

Но именно службу под началом генерала Агаянца Виталий Викторович Коротков до последнего считал наиболее продуктивной в вопросах обеспечения безопасности страны. Продолжил работу в Управлении он и после смерти легендарного разведчика.

Обладая обширным опытом оперативной и аналитической деятельности, Виталий Викторович Коротков с 1980 по 1991 год занимал руководящие должности в центральном аппарате внешней разведки, а в 1991 году в возрасте 64 лет вышел в отставку.

Вместо эпилога

Принято считать, что разведчики бывшими не бывают. И полковник Коротков своим примером всегда подтверждал данный постулат. Всегда отличался трезвым умом и острой памятью. Без обращения к первоисточникам мог запросто пересказать события давно минувших дней, акцентируя внимание на, казалось бы, незначительных деталях. При необходимости указывая даты, места, имена и фамилии.

Даже будучи на пенсии Виталий Викторович оставался крайне деятельным: консультировал журналистов на предмет сложнейших вопросов внешней политики и разведки, не раскрывая оперативной информации делился воспоминаниями о былом. Участвовал во встречах, устраиваемых в Пресс-бюро Службы внешней разведки.

Уже в 90-е, когда многие секреты перестали быть таковыми, ему удалось возобновить общение с Хайнцем Фельфе.

Мне просто повезло, — говорил Виталий Викторович, — после выхода в отставку вступить в переписку с Хайнцем. Поздравляли друг друга с праздниками, делились новостями. Обсуждали политические перемены, происходящие вокруг, поддерживали дружеским словом в минуты грусти. Фельфе никогда не усомнился в правильности выбора в далёком 1951 году своей стороны в геополитическом противостоянии Советского Союза и Запада. Он был искренним другом СССР, а впоследствии и России, поскольку считал, что только усилиями русских «холодная» война не переросла в «горячую» и что только наша страна не относилась в послевоенное время к судьбе немцев и Германии в целом как к разменной монете…