Разные факты из истории России

«Нет большака супротив хозяина» — гласит русская пословица Но кто такой этот самый «большак»?
В старину в крестьянских семьях, где всегда было «семеро по лавкам», существовала сложная система родства и старшинства. Семьи обычно были многодетными. Они разрастались, крепли, родственные связи тянулись к десяткам людей. И каждому члену семьи соответствовало свое название.
В наши дни активно используются слова «свекр», «свекровь», «теща» и «тесть». Реже встречаются «шурин» и «деверь». Но в старину было известно гораздо больше слов для обозначения степени родства. Например, дядю по отцу называли «стрый», а по матери — «вуй». А всех племянников называли «братанами», то есть сыновьями брата.
Каждую крестьянскую семью возглавлял мужчина, старший в роду. Его называли «большаком». На нем лежала  ответственность за весь род, и ему подчинялись все члены семьи. Он принимал важные семейные решения: распределял обязанности, определял, покупать ли и продавать ли скот и имущество, давал разрешение уехать в город  на заработки и даже мог потребовать передать ему часть этих самых заработков.
Большухой же называли старшую в семье женщину. Она не всегда была женой большака: эту роль могла выполнять и его мать, и сестра. В ведении большухи были хозяйственные вопросы, а отвечала перед ней в первую очередь сноха. Но и остальные члены семьи, вне зависимости от пола, почитали большуху. Часто старшим женщинам приписывали  магические способности: в народе верили, что они могут лечить, заговаривать и обеспечивать защиту.
Стать большаком можно было по наследству — после смерти отца-большака. Еще мужчина мог основать собственное хозяйство, начать жить отдельным родом. И, наконец, можно было сместить другого большака. Но это происходило только в том случае, если большак не исполнял свои обязанности из-за пьянства или небрежности. Тогда члены семьи обращались к общине и просили назначить нового большака. Им чаще всего становился старший сын предыдущего, но проголосовать могли и за младшего, если он отличался лидерскими качествами.
После революции институт общины стал отмирать. За ним пропали и большаки. Крепких хозяйственников, глав семейств, зачастую  раскулачивали. А со временем исчезла и сама необходимость в таком сложном устройстве семейного быта.

В наши дни для записи чисел используют арабские цифры: 1, 2, 3 и так далее. Их еще называют индийскими или индо-арабскими. Такая нумерация возникла в в Индии примерно в V веке нашей эры. Популяризировали ее уже персы и арабы. В Европе арабские числа впервые использовали в X веке. Они встречаются в испанском Вигиланском кодексе — древнем сборнике религиозных и исторических сочинений. Монахи из монастыря Святого Мартина в провинции Риоха закончили составлять его в 976 году. Широко использовать арабские числа начали позднее, примерно в XIII веке.
На  Руси долгое время была популярна собственная система: цифры записывали кириллицей или глаголицей. Так назывались древние славянские алфавиты. Глаголица на Руси встречалась редко, в основном в церковных текстах. Ее также использовали в шифрах. А вот кириллица стала основным алфавитом.
Она появилась в Первом Болгарском царстве. Традиционно ее авторами считают греческих миссионеров  Кирилла и Мефодия. По другой версии, кириллицу мог разработать их ученик Климент Охридский.

Филолог Оксана Волошина писала:

«Большинство ученых придерживается той точки зрения, что глаголица является первым алфавитом, который был создан Кириллом для славян. В пользу того, что глаголица являлась искусственно созданным алфавитом для миссионерской христианской деятельности, говорит тот факт, что первая буква глаголицы имеет форму креста — главного символа христианской религии»

В основе кириллицы лежал унциал — греческое уставное, то есть торжественное, письмо. Для него были характерны крупные округлые буквы. Систему записи цифр миссионеры тоже заимствовали из Греции. Там символы для счета обозначали в виде букв классического греческого алфавита. Так же поступили и на Руси. Система записи чисел кириллицей или глаголицей получила название «цифирь».
Для записи в ней использовались строчные буквы. Чтобы отличать цифры от остального текста, над ними рисовали волнистый значок — титло. А еще иногда их помечали точками по бокам от символа.

Не все буквы получили свои цифровые значения. Так вышло потому, что создатели кириллицы заимствовали многие символы из греческого алфавита: а, в, е, к, л, м, о, п, р. Но в кириллице были и буквы славянского происхождения: б, ж, ш, щ, ъ, ы, ь, ѣ — «ять», ю, я, е, ѫ — «юс большой», ѧ — «юс малый» и другие. Славянские символы числовых значений не получили. Единице в кириллической нумерации соответствовала буква «аз», то есть а в нашем алфавите и «альфа», α, в греческом. Двойка обозначалась в — «веди». Эта буква произошла от греческой β, «бета». Десять записывали с помощью буквы и, двадцать — к, тридцать — л. Сотне соответствовала буква р, 200 — с. Всего в этой системе использовалось 27 букв.
Для обозначения тысячи рисовали специальный значок — диагональ с двумя черточками, ҂. Очень большие числа — десятки, сотни тысяч, миллионы — тоже обозначали особым образом. У таких значений были собственные названия: 10 тысяч — тьма, 100 тысяч — легион, миллион — леодр, 10 миллионов — ворон, 100 миллионов — колода. Записывали их так: чтобы обозначить тьму, букву обводили в круг. Например, а в кружке — это 10 тысяч. Если круг был не сплошным, а состоял из маленьких точек, он обозначал легион. Леодр обводили кругом из черточек, ворона — кружком из крестов, колоду — круглыми или квадратными скобками сверху и снизу над буквой.
Исследователи нашли и несколько уникальных чисел. Например, в англо-русском словаре 1599 года, составленном Марком Ридли, придворным врачом Федора I Иоанновича, встречается орел — 100 миллионов, и аминь — 1000 миллионов. Эти числа изображены в виде кружков из большого количества черточек. Ридли пояснил, что именно они обозначают, с помощью арабских цифр.
А еще бо́льшие числа в кириллической нумерации делили на несколько категорий — великий, малый и средний счет. Из-за этого без контекста понять, о каком именно значении идет речь в тексте, часто было трудно. Исследователь числовых обозначений в кириллице Дионисий Пронин писал:

«Часто в популярных источниках и, реже, в научных встречаются упоминания великого числа, а еще реже — его антитезы, малого числа: тьма — «десять тысяч» или «тысяча тысяч». Долгое время не было ясности, действительно ли существовало несколько категорий чисел… или же это неверные трактовки рукописных текстов. Источник РНБ. Q.IX.46. Л. 196б (обозначение документа из Российской национальной библиотеки. — Прим. ред.) проясняет ситуацию… Согласно тексту, в малом числе тьма принимает значение «10 тысяч», в среднем числе — «100 тысяч», а в великом — «1 миллион»»

Кириллическая нумерация широко использовалась до XVIII века. При  Петре I в России перешли на популярные в Европе арабские цифры. Однако записывать числа кириллицей в наши дни продолжают некоторые священнослужители в книгах на церковнославянском языке и старообрядцы.

Русское искусство, в отличие от западноевропейского, формировалось под влиянием византийской традиции. Ее иконописные каноны предполагали подчеркнутую бестелесность изображения. Поэтому до XVIII века изображения обнаженной натуры существовали в основном в виде легкомысленных картинок, не претендовавших на художественную ценность.

Изучать и перенимать европейскую художественную систему русские художники начали с открытием в 1757 году Императорской Академии художеств в Петербурге.

Поначалу учебное заведение носило другое название — Академия трех знатнейших художеств (живописи, скульптуры, архитектуры) — и числилось при Московском университете. В результате реформы  Екатерины II. Академия стала официальным государственным учреждением. Она давала высшее образование и регламентировала художественную жизнь всей страны. Обучение строилось по европейской модели: сначала ученики рисовали со слепков, потом наступал черед «экорше» — скульптур, показывающих подробное анатомическое строение тела, и, наконец, учащихся допускали до занятий в натурном классе. Мужской натурный класс был открыт при Академии в 1760 году по инициативе скульптора Николя-Франуса Жилле. Натурный женский класс появился гораздо позже: впервые его организовало в 1893 году Московское училище живописи, ваяния и зодчества.

«Постепенно обнаженная натура превратилась из учебного рисунка в отдельную тему — воплощение прекрасного, — считает Евгения Илюхина, заместитель заведующего отделом графики XVIII — начала ХХ века Третьяковской галереи — У каждого художника в каждый исторический период были свои и задача, и способ повествования, свой определенный акцент на эстетике переживания».

Главными художественными формами XVIII века были картины на исторические, мифологические и религиозные сюжеты. Живописная эстетика предполагала идеализацию человеческой натуры, гармоничность тела и красоту пропорций. Натуральность, реалистичность обнаженного тела были недопустимы, тогда как аллегорическое изображение считалось единственно верным. В числе первых художников, писавших обнаженную натуру, были Петр Соколов («Дедал привязывает крылья Икару», 1777; «Венера и Адонис», 1782, — за эту работу он получил степень академика), Иван Акимов («Самосожжение Геркулеса на костре в присутствии его друга Филоктета», 1782). Герои этих картин были изображены в идеализированных, мифологических декорациях — российские пейзажи и интерьеры появились на живописных полотнах гораздо позже, уже в XIX веке.

Карл Брюллов и Александр Иванов совершили прорыв в изображении обнаженной натуры, бросили вызов традициям классицизма. Брюллов осмелился добавить чувственности женским моделям своих картин, представив их более живыми и «настоящими» («Итальянское утро», 1823; «Вирсавия», 1832). Александр Иванов при работе над масштабным полотном «Явление Христа народу» (1837–1857) отказался от общепринятого подхода идеализирования тел натурщиков в пользу реалистичного изображения.

Как написал скульптор  Иван Мартос в своем письме вице-президенту Академии художеств Петру Чекалевскому в 1813 году: «Тело есть одеяние чудесное, материя, по разумению художников, сотканная божескими перстами, чему никакая человеческая хитрость подражать не может».