Так себе «корпоратив»: как выглядел и чем пах настоящий бал (6 фото)
О балах мы хотим думать возвышенно. Ах, Наташа Ростова! Все наши представления – из кино или романов. И там, конечно, зашибись как романтично. Ну как в той смешной песенке: «Балы, красавицы, лакеи, юнкера, и вальсы Шуберта, и хруст французской булки…»
На самом деле, все было не так прекрасно. Даже совсем не прекрасно. И не дай бог современной Наташе оказаться на таком балу, она бы сбежала оттуда в ужасе через пятнадцать минут. И начхать на Болконского.
Итак, сперва наряды. Само одевание занимало часы. Юбки, кринолины, подьюбники, корсеты. Вот эти последние – настоящая экзекуция. Юным девушкам еще ничего, у них фигуры хорошие, а дамы в возрасте уже были упитанны, йогой и диетами никто тогда не увлекался, а ели много, просто черт знает сколько и до глубокой ночи. Никакого зожа. Свои пухлые тела дамы затягивали в корсеты с помощью нескольких человек. «Булки» жутко хрустели. Дамам было плохо, они с трудом могли дышать, но проклятый бал обязывал.
Кстати, у мужчин тоже были корсеты, утягивать животы. Армейская выправка достигалась банальными хитростями. Но дышать тоже было не слишком удобно
Итак, сперва наряды. Само одевание занимало часы. Юбки, кринолины, подьюбники, корсеты. Вот эти последние – настоящая экзекуция. Юным девушкам еще ничего, у них фигуры хорошие, а дамы в возрасте уже были упитанны, йогой и диетами никто тогда не увлекался, а ели много, просто черт знает сколько и до глубокой ночи. Никакого зожа. Свои пухлые тела дамы затягивали в корсеты с помощью нескольких человек. «Булки» жутко хрустели. Дамам было плохо, они с трудом могли дышать, но проклятый бал обязывал.
Кстати, у мужчин тоже были корсеты, утягивать животы. Армейская выправка достигалась банальными хитростями. Но дышать тоже было не слишком удобно
В восемнадцатом столетии требовались еще и обильные парики, усыпанные пудрой, нередко в них заводились вши. Но надо терпеть, терпеть, терпеть. Вши – это мелочь по сравнению с другими проблемами.
После мучительной процедуры одевания аристократы, наконец, втискивались в кареты, при этом за женщинами несли подолы их платьев: кругом была жуткая грязь. Москва и Петербург тогда еще совсем не похорошели. Престижные районы Москвы типа Остоженки и Хамовников регулярно затапливало. Последнее крупное наводнение случилось в апреле 1908 года, пятая часть города оказалась под водой. В Петербурге еще хлеще. Город уже стоял, но никаких гранитных набережных не было. Первую – от Галерного двора до Литейного дома – построили лишь в 1763 году. И дальше столицу неспешно одевали в гранит еще целое столетие. Прикиньте, по какой мерзкой жиже с весны до осени ходили и ездили все эти аристократы, цвет нации, лейб-гвардейцы в белых лосинах. Лишь высокие сапоги и выручали. О состоянии женских платьев лучше и не вспоминать, только утереться.
После мучительной процедуры одевания аристократы, наконец, втискивались в кареты, при этом за женщинами несли подолы их платьев: кругом была жуткая грязь. Москва и Петербург тогда еще совсем не похорошели. Престижные районы Москвы типа Остоженки и Хамовников регулярно затапливало. Последнее крупное наводнение случилось в апреле 1908 года, пятая часть города оказалась под водой. В Петербурге еще хлеще. Город уже стоял, но никаких гранитных набережных не было. Первую – от Галерного двора до Литейного дома – построили лишь в 1763 году. И дальше столицу неспешно одевали в гранит еще целое столетие. Прикиньте, по какой мерзкой жиже с весны до осени ходили и ездили все эти аристократы, цвет нации, лейб-гвардейцы в белых лосинах. Лишь высокие сапоги и выручали. О состоянии женских платьев лучше и не вспоминать, только утереться.
Рассмотрим теперь помещение, где давались балы. В любом приличном особняке непременно имелся большой зал. Как раз для балов. Все давали балы. Папаша Онегина, помнится, «давал три бала ежегодно». Тот дворец, куда ехала Наташа Ростова, находился в Петербурге на Английской набережной, и туда собирался явиться государь. Так что Толстой намекает: это дом высшего госчиновника, ну уровня нынешнего вице-премьера. И ясно, что зал был очень большой. Вроде простор. Но вспомним главное: тысячи свечей освещали этот зал. Окна плотно закрыты: мороз. Продукты горения заполняют все пространство. А еще парфюмы. Они были густыми и маслянистыми. Они пахли так, что если бы сейчас около вас оказалась женщина с таким ароматом, вы бы ее задушили. И этих парфюмов тут сотни. Воск, духи, а еще жир, которыми начищали сапоги офицеры. Очень атмосферно, как написала бы сейчас глупенькая девочка-блогер.
Косметика, между прочим, тоже была жутковатой, беленые лица дам превращались в маски. Мужчин не пускали без белых перчаток. Попробуйте целый вечер провести в лайковых перчатках дома, да вы чокнетесь. Кстати, был случай. Один раздолбай явился на бал, забыв перчатки. Это заметил Николай Первый, тот еще педант и зануда. Но поступил благородно: не выпорол, а отдал свои.
Перчатки можно было снять только во время ужина, на том спасибо. Но потом – надеть обратно.
Дамы были обязаны надевать лучшие украшения. Мало того, что штуки нелегкие, все эти сапфиры-изумруды – это ведь и понты, и индикатор вашего изысканного вкуса. Был еще ужасный случай. Княгиня Белосельская-Белозерская прибыла на придворный бал в платье лилового цвета, но украшения были совсем «мимо нот». Облажалась княгиня. Так на нее смотрели как на лохушку, а еще полгода обсуждали такое безобразное поведение. Довели бедняжку. Наша Оксана Лаврентьева им бы теперь ответила «кто тут лохушка», но предки Лаврьентьевой в ту эпоху в лучшем случае тачали сапоги или пасли овец.
Итак, бал! Люди съезжаются, людей очень много. И спустя минут тридцать в зале уже почти нечем дышать. Думаете, веера нужны были для красоты и прикрывать лукавые улыбки? Нет! Это были кондиционеры той эпохи. Дамы обмахивались рьяно, потому что корсеты давят, воздуха нет, им плохо.
В Пушкинскую эпоху стало чуть полегче: вошли в моду платья-туники. С высокой талией. Они даже не требовали корсетов. И ножки были видны получше. Чем Пушкин и наслаждался. А потом опять началось утяжеление сбруи – кринолины. Этакие каркасы из конского волоса. Походите всю ночь в таком каркасе, а весил он не так уж мало. Фитнес, конечно, но жестокий.
Перчатки можно было снять только во время ужина, на том спасибо. Но потом – надеть обратно.
Дамы были обязаны надевать лучшие украшения. Мало того, что штуки нелегкие, все эти сапфиры-изумруды – это ведь и понты, и индикатор вашего изысканного вкуса. Был еще ужасный случай. Княгиня Белосельская-Белозерская прибыла на придворный бал в платье лилового цвета, но украшения были совсем «мимо нот». Облажалась княгиня. Так на нее смотрели как на лохушку, а еще полгода обсуждали такое безобразное поведение. Довели бедняжку. Наша Оксана Лаврентьева им бы теперь ответила «кто тут лохушка», но предки Лаврьентьевой в ту эпоху в лучшем случае тачали сапоги или пасли овец.
Итак, бал! Люди съезжаются, людей очень много. И спустя минут тридцать в зале уже почти нечем дышать. Думаете, веера нужны были для красоты и прикрывать лукавые улыбки? Нет! Это были кондиционеры той эпохи. Дамы обмахивались рьяно, потому что корсеты давят, воздуха нет, им плохо.
В Пушкинскую эпоху стало чуть полегче: вошли в моду платья-туники. С высокой талией. Они даже не требовали корсетов. И ножки были видны получше. Чем Пушкин и наслаждался. А потом опять началось утяжеление сбруи – кринолины. Этакие каркасы из конского волоса. Походите всю ночь в таком каркасе, а весил он не так уж мало. Фитнес, конечно, но жестокий.
Но главный кошмар – танцы. Нет, сами по себе полонезы и менуэты были красивы. Правда, чесались головы под париками в XVIII веке, но терпим, пляшем.
Танцев много, больше, чем на обычной дискотеке теперь. И все шли по строгому распорядку. Вот распространенный их ассортимент для первой половины 19 века: полонез, вальс, полька, лансье, галоп, вальс, франсез, полька, галоп, лансье, вальс, франсез, котильон… Да это с ног свалиться даже если с утра взбодрилась в бассейне. Но в бассейнах тогда не бодрились, мылись вообще нерегулярно.
В начале XIX века хитовым танцем стала мазурка. Дадим слово Юрию Лотману, лучшему знатоку эпохи: «Мазурка танцевалась с многочисленными причудливыми фигурами и мужским соло, составляющим «соль» танца. И солист, и распорядитель мазурки должны были проявлять изобретательность и способность импровизировать. «Шик мазурки состоит в том, что кавалер даму берет себе на грудь, тут же ударяя себя пяткой в centre de gravité (чтобы не сказать задница), летит на другой конец зала и говорит: «Мазуречка, пане», а дама ему: «Мазуречка, пан»…» (Лотман приводит цитату Смирновой-Россет).
Это уже практически спорт. Мазурка требует физической ловкости и быстроты. Разумеется, все потеют. То есть к жуткому амбре в душном зале добавляется еще один компонент.
А кроме того – дико грохочут сапоги с подковками. Кавалеры же лихо отплясывали. Есть воспоминания, как однажды этот стук просто заглушал музыку. Представляете весь этот ад?
И тогда дамы грохались в обморок. Это вообще было обычным явлением. Ну представьте, что вас на три часа запрут в жаркой вонючей комнате, где дикий шум. А еще заставят там носиться, выделывать коленца, в руках у вас кроме веера еще ридикюль и книжечка, где вы записываете кавалеров на будущие танцы. Органайзер 19 века. Да вы закричите: «Выпустите меня, я не хочу никакого бала! Свободу мне, свободу! Врубай Оксимирона!». Нормальная реакция современного человека.
Танцев много, больше, чем на обычной дискотеке теперь. И все шли по строгому распорядку. Вот распространенный их ассортимент для первой половины 19 века: полонез, вальс, полька, лансье, галоп, вальс, франсез, полька, галоп, лансье, вальс, франсез, котильон… Да это с ног свалиться даже если с утра взбодрилась в бассейне. Но в бассейнах тогда не бодрились, мылись вообще нерегулярно.
В начале XIX века хитовым танцем стала мазурка. Дадим слово Юрию Лотману, лучшему знатоку эпохи: «Мазурка танцевалась с многочисленными причудливыми фигурами и мужским соло, составляющим «соль» танца. И солист, и распорядитель мазурки должны были проявлять изобретательность и способность импровизировать. «Шик мазурки состоит в том, что кавалер даму берет себе на грудь, тут же ударяя себя пяткой в centre de gravité (чтобы не сказать задница), летит на другой конец зала и говорит: «Мазуречка, пане», а дама ему: «Мазуречка, пан»…» (Лотман приводит цитату Смирновой-Россет).
Это уже практически спорт. Мазурка требует физической ловкости и быстроты. Разумеется, все потеют. То есть к жуткому амбре в душном зале добавляется еще один компонент.
А кроме того – дико грохочут сапоги с подковками. Кавалеры же лихо отплясывали. Есть воспоминания, как однажды этот стук просто заглушал музыку. Представляете весь этот ад?
И тогда дамы грохались в обморок. Это вообще было обычным явлением. Ну представьте, что вас на три часа запрут в жаркой вонючей комнате, где дикий шум. А еще заставят там носиться, выделывать коленца, в руках у вас кроме веера еще ридикюль и книжечка, где вы записываете кавалеров на будущие танцы. Органайзер 19 века. Да вы закричите: «Выпустите меня, я не хочу никакого бала! Свободу мне, свободу! Врубай Оксимирона!». Нормальная реакция современного человека.
Но d ту ужасную пору вынуждены были терпеть, улыбаться, плясать, флиртовать. С багровыми от духоты и корсетов лицами. И падать в обмороки.
Есть знаменитая история, как на одном нашем балу, когда дамы грохались одна за другой, находчивый кавалер выбил канделябром окно. И в зале внезапно пошел снег. Обычная физика. Скопилось много влажных паров, и когда ворвался морозный воздух, пары стали превращаться в хлопья. Снег идет, и все в смятеньи…
Нет, это было тяжелым испытанием. И если молодые еще могли от души оттягиваться, особенно крепко выпив, то люди в возрасте буквально дурели от вони и грохота. А у них гипертония, диабет, тахикардия. Да, сейчас мы спокойно валим с корпоратива, если он надоел. А тогда уйти было нельзя: протокольное мероприятие. Хозяева бала зорко следят, кто как себя ведет, кто куда пошел. Уйти раньше – ну это как сейчас плеснуть вином в лицо начальнику. А уж если в зале император, либо кто-то из царской семьи – это совсем кирдык. Пока главный не ушел – стоять, бояться, плясать.
Уж не говоря о такой мелочи как туалет. Был же ужин в программе. Дамы же ели и пили вино, им было надо иногда выходить. Нет, вы представьте как они во всех этих панталонах-корсетах-кринолинах страдали. Это не выскочить «Ой, я на минутку нос попудрить!». Это церемония очень надолго, в сопровождении прислуги. Дама присаживается, остальные держат ее кринолины.
Нет, бал – сущая мука. Очень плохой корпоратив. Не верьте кино и романам.
Алексей Беляков
Есть знаменитая история, как на одном нашем балу, когда дамы грохались одна за другой, находчивый кавалер выбил канделябром окно. И в зале внезапно пошел снег. Обычная физика. Скопилось много влажных паров, и когда ворвался морозный воздух, пары стали превращаться в хлопья. Снег идет, и все в смятеньи…
Нет, это было тяжелым испытанием. И если молодые еще могли от души оттягиваться, особенно крепко выпив, то люди в возрасте буквально дурели от вони и грохота. А у них гипертония, диабет, тахикардия. Да, сейчас мы спокойно валим с корпоратива, если он надоел. А тогда уйти было нельзя: протокольное мероприятие. Хозяева бала зорко следят, кто как себя ведет, кто куда пошел. Уйти раньше – ну это как сейчас плеснуть вином в лицо начальнику. А уж если в зале император, либо кто-то из царской семьи – это совсем кирдык. Пока главный не ушел – стоять, бояться, плясать.
Уж не говоря о такой мелочи как туалет. Был же ужин в программе. Дамы же ели и пили вино, им было надо иногда выходить. Нет, вы представьте как они во всех этих панталонах-корсетах-кринолинах страдали. Это не выскочить «Ой, я на минутку нос попудрить!». Это церемония очень надолго, в сопровождении прислуги. Дама присаживается, остальные держат ее кринолины.
Нет, бал – сущая мука. Очень плохой корпоратив. Не верьте кино и романам.
Алексей Беляков
