Донбасс на Украину не вернется
Насаждать национализм начало Временное правительство, а продолжила советская власть
В медиапространстве России и Украины активно обсуждается опубликованное 26 февраля в интернет-издании «Актуальные комментарии» интервью Владислава Суркова, которое он дал директору Центра политической конъюнктуры Алексею Чеснакову. Некоторые высказывания экс-советника президента РФ привели украинских чиновников и экспертов в настоящую ярость.
«Украины нет. Есть украинство. То есть специфическое расстройство умов. Удивительным образом доведенное до крайних степеней увлечение этнографией. Такое кровавое краеведение. Сумбур вместо государства. Борщ, Бандера, бандура есть. А нации нет. Брошюра «Самостийна Украйна» есть, а Украины нет. Вопрос только в том, Украины уже нет или пока еще нет?». Эти слова особенно зацепили читателей Суркова в незалежной.
Впрочем, насчет того, что Украина не существует, он все же ошибается. Еще несколько лет назад этот посыл неоднократно опровергал на телевизионных ток-шоу в Москве Олесь Бузина – историк, писатель, публицист, причем ратовавший за тесный союз и дружбу Украины с Россией.
Сурков тем не менее лишь подтвердил правоту убитого в апреле 2015-го во дворе своего дома в Киеве Бузины, когда заявил: «Украина со временем… все-таки будет… Однако какая именно это будет Украина, в каких границах она будет существовать и даже, может быть, сколько будет Украин – вопросы открытые».
Олесь Алексеевич, например, убедительно это доказал, ссылаясь на эпистолярное наследие бесспорного авторитета для украинских националистов: «Волынь и Подолия для Шевченко – не Украина. Украина для него – Киевская и Полтавская губернии, то самое историческое пограничье с Диким полем. Вот эту Украину он и завещал нам любить – без Подолии и Волыни, тем более без Галичины».
Разумеется, люто ненавидели Бузину желавшие его уничтожить необандеровцы и за данную очевидную констатацию: «Слова… «украинцы» Тарас Григорьевич в своем творчестве ни разу не употребил. Хоть он и знал много крепких словечек (и «жид» был в его писательском словаре, и ласковое «жидок», и «москаль»), а этого не ведал! Не мыслил такой категорией!».
Более полувека минуло со дня кончины великого Кобзаря, наступил революционный 1917 год. Однако, напоминает Бузина, «подавляющее большинство жителей земель, ставших современной Украиной… никогда в своей жизни не слышали слова «украинцы»! И даже не подозревали о его существовании! Не испытывая по этому поводу, кстати, даже малейшего дискомфорта». Дабы подтвердить это, Олесь Алексеевич привел свидетельство Юрия Тютюника, в ту пору поручика русской армии, в недалеком будущем – генерал-хорунжего в петлюровских войсках.
После свержения самодержавия Временное правительство и Центральная рада проводили политику украинизации. В частности, было решено сформировать воинские части из призывников Полтавской, Киевской, Черниговской, Волынской, Холмской, Подольской. Херсонской, Екатеринославской и Харьковской губерний. Занимался этим и Тютюник, в мемуарах которого есть интересный эпизод: «Прибыло что-то до семи тысяч… я предложил:
– Кто среди вас украинцы, поднимите руку вверх!
Поднялось не более трехсот рук.
– Малороссы! Поднимите руки!
Подняло руки около половины присутствующих.
– Хохлы! Поднимите руки!
Вновь подняла руки добрая треть.
– Украинцы, малороссы и хохлы! Все вместе поднимите руки!
Над головами многотысячной толпы вознесся лес рук».
Следовательно, приходит к выводу Бузина, «из семи тысяч человек, прибывших украинизироваться (это очень приличная социологическая выборка!) в 1917 году идентифицировали себя украинцами всего триста! Жалкие 4,28 процента! Остальные считали себя хохлами, малороссами – кем угодно, но не украинцами».
Искоренить сие заблуждение из сознания населения бывшей Малороссии удалось только во времена СССР, когда Украинская Советская Социалистическая Республика приросла территориями Донбасса, Новороссии и восточных провинций Польши.
По мнению известного политолога Ростислава Ищенко (ныне российского, а в недавнем прошлом украинского), отношение «к идее украинства… южнорусского крестьянства», к началу Гражданской войны на просторах канувшей в Лету Российской империи «составлявшего большинство гипотетического украинского народа, лучше всех выразил крестьянский вождь Нестор Махно, чьи тачанки – когда самостоятельно, а когда в союзе с красными – с равным остервенением громили и немцев, и войска Скоропадского, и деникинцев, и петлюровцев».
Но смута осталась позади, и теперь «украинизация… проводилась советской властью» да еще куда «настойчивее, чем… правительствами Петлюры или гетмана Скоропадского», отмечено в воспоминаниях Льва Дудина, киевлянина, сотрудничавшего с германскими оккупантами в годы Великой Отечественной, эмигранта второй волны, скончавшегося в США.
Однако Олесь Бузина даже десятилетия спустя считал украинскую нацию существующей больше в воображении, чем в реальности. Хотя дорвавшаяся до несметных богатств ликвидированной в 1991-м УССР элита постсоветской Украины – вчерашние функционеры компартии, «красные директора» – старалась объяснить народу, зачем ему независимость. То есть представить стройную, теоретически проработанную идеологию построения незалежной державы.
И тут поневоле пришлось прибегнуть к помощи националистов, поскольку целостной системой взглядов обладали только они. Неудивительно, что им был предоставлен контроль над гуманитарной сферой и украинскому народу стали настойчиво внушать: его, мол, веками угнетали москали. Правда, без особого успеха.
Сплотить в единое целое громадян, провозглашая лозунг «Геть от Москвы!», не получилось, и Владислав Сурков вправе подчеркивать, что на Украине нации нет. Что красноречиво доказала «теплая» встреча на батькивщине соотечественников, эвакуированных из пораженной эпидемией коронавируса китайской провинции Хубэй.
Ростислав Ищенко в свою очередь убежден: «Попытка внедрения украинского национализма галицийского разлива, предполагавшего превращение русских граждан Украины уже не в номинальных украинцев, как при СССР, но в русофобствующих эрзац-галичан, была изначально обречена на провал».
Вместе с тем «чем большее сопротивление (пусть и пассивное, на уровне внутреннего неприятия) встречала украинизация, чем очевиднее даже через 20 лет националистической пропаганды становилась победа на любых свободных выборах сил, выступавших под пророссийскими лозунгами (пусть и не собиравшихся их на деле реализовывать), тем жестче становилось необандеровское давление и тем неизбежнее была ставка украинизаторов на силовое подавление русскости...»
Потому-то вставшая у руля в результате госпереворота хунта не пожелала мирно урегулировать отношения с Донбассом, жители которого сперва просто не признали свершившееся законным актом. Русофобские перемены в массовом сознании произошли из-за войны, развязанной киевским режимом на востоке. Но она действительно, как предсказывает Сурков, может привести к появлению нескольких Украин. Или согласно точке зрения Ищенко к гибели украинского государства и украинства как идеи.
Между тем на Украине уже есть две народные республики – Донецкая и Луганская, доказавшие свое право на существование победами под Изварино и Иловайском, освобождением от противника Донецкого аэропорта и ликвидацией Дебальцевского выступа. Неудивительно, что Сурков уверен: ДНР и ЛНР в состав Украины не вернутся.
«У меня недостаточно сильное воображение, чтобы такое вообразить, – заявляет экс-советник Владимира Путина. – Донбасс не заслуживает такого унижения. Украина не заслуживает такой чести».
Автора данной статьи (и, думается, не его одного) тронули до глубины души такие слова из интервью Суркова:
«Донбасс для меня не что, а кто. Люди прежде всего. Замечательные люди. Захарченко, Ходаковский, Бородай, Пинчук, Болотов, Безлер, Толстых… Многие другие. Извиняюсь, что не перечислю всех. И что права не имею всех назвать. И что назвал живых в одном ряду с мертвыми. Они настоящие воины. Их не нужно, конечно, идеализировать. Разных людей война притягивает. Война – дело мутное, муторное. Но нужное. Они взялись за эту тяжелую работу. И справились».
Думается, именно такие украинцы могут спасти свой народ от вымирания на родной земле, от бегства в чуждые для него государства, иноязычные и иноверные. Не дадут сбыться страшному предсказанию Тараса Шевченко: «Погибнешь, сгинешь, Украина, не станет знака на земле...»
Александр Уткин
В медиапространстве России и Украины активно обсуждается опубликованное 26 февраля в интернет-издании «Актуальные комментарии» интервью Владислава Суркова, которое он дал директору Центра политической конъюнктуры Алексею Чеснакову. Некоторые высказывания экс-советника президента РФ привели украинских чиновников и экспертов в настоящую ярость.
«Украины нет. Есть украинство. То есть специфическое расстройство умов. Удивительным образом доведенное до крайних степеней увлечение этнографией. Такое кровавое краеведение. Сумбур вместо государства. Борщ, Бандера, бандура есть. А нации нет. Брошюра «Самостийна Украйна» есть, а Украины нет. Вопрос только в том, Украины уже нет или пока еще нет?». Эти слова особенно зацепили читателей Суркова в незалежной.
Впрочем, насчет того, что Украина не существует, он все же ошибается. Еще несколько лет назад этот посыл неоднократно опровергал на телевизионных ток-шоу в Москве Олесь Бузина – историк, писатель, публицист, причем ратовавший за тесный союз и дружбу Украины с Россией.
Сурков тем не менее лишь подтвердил правоту убитого в апреле 2015-го во дворе своего дома в Киеве Бузины, когда заявил: «Украина со временем… все-таки будет… Однако какая именно это будет Украина, в каких границах она будет существовать и даже, может быть, сколько будет Украин – вопросы открытые».
Олесь Алексеевич, например, убедительно это доказал, ссылаясь на эпистолярное наследие бесспорного авторитета для украинских националистов: «Волынь и Подолия для Шевченко – не Украина. Украина для него – Киевская и Полтавская губернии, то самое историческое пограничье с Диким полем. Вот эту Украину он и завещал нам любить – без Подолии и Волыни, тем более без Галичины».
Разумеется, люто ненавидели Бузину желавшие его уничтожить необандеровцы и за данную очевидную констатацию: «Слова… «украинцы» Тарас Григорьевич в своем творчестве ни разу не употребил. Хоть он и знал много крепких словечек (и «жид» был в его писательском словаре, и ласковое «жидок», и «москаль»), а этого не ведал! Не мыслил такой категорией!».
Более полувека минуло со дня кончины великого Кобзаря, наступил революционный 1917 год. Однако, напоминает Бузина, «подавляющее большинство жителей земель, ставших современной Украиной… никогда в своей жизни не слышали слова «украинцы»! И даже не подозревали о его существовании! Не испытывая по этому поводу, кстати, даже малейшего дискомфорта». Дабы подтвердить это, Олесь Алексеевич привел свидетельство Юрия Тютюника, в ту пору поручика русской армии, в недалеком будущем – генерал-хорунжего в петлюровских войсках.
После свержения самодержавия Временное правительство и Центральная рада проводили политику украинизации. В частности, было решено сформировать воинские части из призывников Полтавской, Киевской, Черниговской, Волынской, Холмской, Подольской. Херсонской, Екатеринославской и Харьковской губерний. Занимался этим и Тютюник, в мемуарах которого есть интересный эпизод: «Прибыло что-то до семи тысяч… я предложил:
– Кто среди вас украинцы, поднимите руку вверх!
Поднялось не более трехсот рук.
– Малороссы! Поднимите руки!
Подняло руки около половины присутствующих.
– Хохлы! Поднимите руки!
Вновь подняла руки добрая треть.
– Украинцы, малороссы и хохлы! Все вместе поднимите руки!
Над головами многотысячной толпы вознесся лес рук».
Следовательно, приходит к выводу Бузина, «из семи тысяч человек, прибывших украинизироваться (это очень приличная социологическая выборка!) в 1917 году идентифицировали себя украинцами всего триста! Жалкие 4,28 процента! Остальные считали себя хохлами, малороссами – кем угодно, но не украинцами».
Искоренить сие заблуждение из сознания населения бывшей Малороссии удалось только во времена СССР, когда Украинская Советская Социалистическая Республика приросла территориями Донбасса, Новороссии и восточных провинций Польши.
По мнению известного политолога Ростислава Ищенко (ныне российского, а в недавнем прошлом украинского), отношение «к идее украинства… южнорусского крестьянства», к началу Гражданской войны на просторах канувшей в Лету Российской империи «составлявшего большинство гипотетического украинского народа, лучше всех выразил крестьянский вождь Нестор Махно, чьи тачанки – когда самостоятельно, а когда в союзе с красными – с равным остервенением громили и немцев, и войска Скоропадского, и деникинцев, и петлюровцев».
Но смута осталась позади, и теперь «украинизация… проводилась советской властью» да еще куда «настойчивее, чем… правительствами Петлюры или гетмана Скоропадского», отмечено в воспоминаниях Льва Дудина, киевлянина, сотрудничавшего с германскими оккупантами в годы Великой Отечественной, эмигранта второй волны, скончавшегося в США.
Однако Олесь Бузина даже десятилетия спустя считал украинскую нацию существующей больше в воображении, чем в реальности. Хотя дорвавшаяся до несметных богатств ликвидированной в 1991-м УССР элита постсоветской Украины – вчерашние функционеры компартии, «красные директора» – старалась объяснить народу, зачем ему независимость. То есть представить стройную, теоретически проработанную идеологию построения незалежной державы.
И тут поневоле пришлось прибегнуть к помощи националистов, поскольку целостной системой взглядов обладали только они. Неудивительно, что им был предоставлен контроль над гуманитарной сферой и украинскому народу стали настойчиво внушать: его, мол, веками угнетали москали. Правда, без особого успеха.
Сплотить в единое целое громадян, провозглашая лозунг «Геть от Москвы!», не получилось, и Владислав Сурков вправе подчеркивать, что на Украине нации нет. Что красноречиво доказала «теплая» встреча на батькивщине соотечественников, эвакуированных из пораженной эпидемией коронавируса китайской провинции Хубэй.
Ростислав Ищенко в свою очередь убежден: «Попытка внедрения украинского национализма галицийского разлива, предполагавшего превращение русских граждан Украины уже не в номинальных украинцев, как при СССР, но в русофобствующих эрзац-галичан, была изначально обречена на провал».
Вместе с тем «чем большее сопротивление (пусть и пассивное, на уровне внутреннего неприятия) встречала украинизация, чем очевиднее даже через 20 лет националистической пропаганды становилась победа на любых свободных выборах сил, выступавших под пророссийскими лозунгами (пусть и не собиравшихся их на деле реализовывать), тем жестче становилось необандеровское давление и тем неизбежнее была ставка украинизаторов на силовое подавление русскости...»
Потому-то вставшая у руля в результате госпереворота хунта не пожелала мирно урегулировать отношения с Донбассом, жители которого сперва просто не признали свершившееся законным актом. Русофобские перемены в массовом сознании произошли из-за войны, развязанной киевским режимом на востоке. Но она действительно, как предсказывает Сурков, может привести к появлению нескольких Украин. Или согласно точке зрения Ищенко к гибели украинского государства и украинства как идеи.
Между тем на Украине уже есть две народные республики – Донецкая и Луганская, доказавшие свое право на существование победами под Изварино и Иловайском, освобождением от противника Донецкого аэропорта и ликвидацией Дебальцевского выступа. Неудивительно, что Сурков уверен: ДНР и ЛНР в состав Украины не вернутся.
«У меня недостаточно сильное воображение, чтобы такое вообразить, – заявляет экс-советник Владимира Путина. – Донбасс не заслуживает такого унижения. Украина не заслуживает такой чести».
Автора данной статьи (и, думается, не его одного) тронули до глубины души такие слова из интервью Суркова:
«Донбасс для меня не что, а кто. Люди прежде всего. Замечательные люди. Захарченко, Ходаковский, Бородай, Пинчук, Болотов, Безлер, Толстых… Многие другие. Извиняюсь, что не перечислю всех. И что права не имею всех назвать. И что назвал живых в одном ряду с мертвыми. Они настоящие воины. Их не нужно, конечно, идеализировать. Разных людей война притягивает. Война – дело мутное, муторное. Но нужное. Они взялись за эту тяжелую работу. И справились».
Думается, именно такие украинцы могут спасти свой народ от вымирания на родной земле, от бегства в чуждые для него государства, иноязычные и иноверные. Не дадут сбыться страшному предсказанию Тараса Шевченко: «Погибнешь, сгинешь, Украина, не станет знака на земле...»
Александр Уткин
