«Тяжёлый день! В Петербурге произошли серьёзные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!», — записал в своём дневнике Император Всероссийский Николай II вечером 9 января 1905 года.
Речь шла о событии, вошедшем в историю под названием «Кровавое воскресенье» 1905 года. Событии, сыгравшем роль спускового крючка для двух лет кровавой круговерти Первой русской революции 1905 – 1907гг. В духовном плане для русского народа события января 1905 года имели не менее драматические последствия, поскольку, по мнению многих современников, разорвали духовную связь между Помазанником Божьим и миллионами его подданных. Впрочем, нам, спустя более чем сто лет, наполненных атеизмом, коммунизмом и прочих «измов» трудно в полной мере оценить трагизм ситуации.
«Река крови протекла сегодня между ним и русским народом», — так оценил сложившуюся ситуацию вечера 9 января 1905 года один из главных участников события – священник Георгий Гапон.
В 1902 году выходец из крестьян и православный священник Георгий Аполлонович Гапон был привлечён властями к созданию подконтрольных полиции рабочих союзов. В 1903 году он организовал Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга. Эта легальная организация по задумке властей должна была «оттянуть» рабочие массы от революционно настроенных групп и нейтрализовать революционную пропаганду. Основная цель организации – защита (легальными средствами) прав рабочих, естественно под строгим надзором полиции.
Однако у Гапона были свои планы деятельности вновь созданной организации, которые несколько отличались от планов кураторов из полиции. Гапон считал, что столь тесное сотрудничество с полицейскими органами порочит организацию и отталкивает от неё рабочих. Постепенно ему удалось избавиться от вмешательства полиции, минимально ограничив её влияние. Весь контроль за деятельностью организации он зациклил на себе.
Он отнюдь не хотел стать оплотом против проникновения в рабочую среду превратных социалистических учений, но, будучи человеком амбициозным и авантюристичным, мечтал стать настоящим вождем рабочего движения, войдя в историю.
Блестящий оратор и талантливый организатор, он сумел привлечь в «Собрание» к началу 1905 года более 10 тысяч участников, фанатично преданных ему.
Избавление от вмешательства полиции в дела организации сыграло с Гапоном злую шутку, поскольку с одной стороны избавило честолюбивого главу «Собрания» от докучливого кураторства полиции, развязав ему руки, но с другой лишило организацию опоры, которую представляли эти самые курирующие органы, и, как следствие, рычагов влияния на предпринимателей, при защите прав рабочих.
Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга было далеко не единственной организацией, созданной под эгидой полиции в качестве легальной альтернативы революционным организациям. Конфликт с одной из них и послужил в итоге искрой, которая привела к трагическим событиям. В декабре 1904 года мастер Путиловского завода под надуманным предлогом уволил четырёх рабочих, членов «Собрания». Мастер состоял в «Обществе взаимопомощи» — ещё одной подконтрольной правительству организации. При расчете уволенных, мастер глумливо предложил им всем пойти жаловаться в «Собрание», что они и сделали. Гапон не мог оставить без внимания этот вызов – на кону был авторитет его организации и его авторитет.
В конце декабря заседанием «Собрания» была принята резолюция, адресованная администрации Путиловского завода. От руководства завода требовали немедленного восстановления на работе уволенных рабочих, в противном случае угрожали забастовкой.
Заводское руководство категорически отказалось выполнить требование «Собрания», назвав их необоснованными.
3 января на Путиловском заводе началась забастовка – свои рабочие места оставили более 12 тысяч рабочих, парализовав работу предприятия. Однако руководство предприятия категорически отказывалось выполнить требование бастующих – восстановить уволенных и уволить несправедливого мастера. На встрече с рабочими директор завода пригрозил, в случае продолжения забастовки, приступить к массовым увольнениям рабочих.
4 января к забастовке присоединились рабочие Франко-русского механического завода, и общее количество бастующих достигло 15 тысяч человек. Тех, кто не хотел бастовать, активисты выводили из заводских помещений насильно. К первичным требованиям бастующих прибавились многочисленные новые, в том числе требование ввести восьмичасовой рабочий день и пересмотреть расценки.
К 5 января численность бастующих достигла 26 тысяч человек, что, однако, не изменило позиции фабрикантов – они категорически отказались выполнить требования рабочих. Организатором забастовки стало ясно, что забастовка проиграна. В этой ситуации Гапон встал перед выбором: сдаться и стать ненавидимым разочарованными рабочими и гонимым властями, либо идти до конца. Честолюбивый священник выбрал второй вариант – он обратился к бастующим с речью, в которой призвал обратиться за поддержкой к самому царю. Бастующие восприняли эту идею с восторгом. Была составлена петиция, излагающие основные нужды рабочих, под которой стали собирать подписи.
Гапон предложил обратиться к царю «всем миром», собравшись в воскресенье 9 января с женами и детьми. Вплоть до субботы продолжалось активное обсуждение петиции с внесением многочисленных поправок. Кроме экономических требований документ содержал и политические требования – свобода личности, печати, собраний, совести, амнистии политических заключенных и другие. На этот момент в городе бастовало уже более ста тысяч рабочих.
А что же власти? В начале забастовочного движения реакция властей была очень спокойной – все были уверены, что от легальной рабочей организации, подконтрольной полиции (как все были уверены) и возглавляемой священником, неприятностей ожидать не стоит. Появление петиции с политическими требованиями (её содержание стало известно правительству 7 января) и призывы прямого обращения к царю стали для властей полной неожиданностью.
8 января было принято решение арестовать Гапона. Впрочем, осуществить это не удалось – за два дня до этого на круглосуточное дежурство перед его квартирой заступила толпа рабочих в несколько сот человек.
Вечером 8 же января на совещании правительства было принято решение разместить на окраинах города войска, что бы не дать колоннам рабочих пройти на Дворцовую площадь. Войска разместили и на самой площади – для самых упорных. Неповиновение было решено подавлять силой. Для предотвращения беспорядков были привлечены все гвардейские полки столицы и остальные части Петербургского гарнизона. Кроме того, в город срочно перебросили военные части из Пскова, Ревеля и Петергофа. Всего, для поддержания порядка было привлечено более 30 тысяч пеших и конных военных. Полицейских чинов было привлечено около 10 тысяч человек.
Утром 9 января в 11 точках города (по местам расположения отделов «Собрания») начали собираться тысячи людей. По задумке Гапона, все колонны, возглавляемые руководителями отделов со свитками петиции, должны были встретиться на Дворцовой площади в два часа дня. Там делегация во главе с Гапоном должна была передать царю петицию.
Многотысячные колонны (около 140 тысяч человек) двинулись к центру города. Внешне они напоминали крестный ход – воодушевлённые люди несли хоругви, кресты, иконы, было много портретов царя.
Каждую из колонн на пути следования ожидали войска. Люди были уверены, что стрелять в них не посмеют, но везде повторялся примерно одинаковый сценарий – после требования остановиться и разойтись, которое не выполнялось, в ход пускалась кавалерия, которая с помощью шашек и нагаек пыталась оттеснить и разогнать толпу. Это не давало эффекта, и толпа продолжала неумолимо двигаться вперед. Раздавался сигнальный рожок, за которым следовал ружейный залп. На снег падали окровавленные тела убитых и раненых. Зачастую, даже первый ружейный залп не мог остановить колонну, и лишь второй и третий позволял рассеять и разметать толпу, вслед которой неслась кавалерия, рубя и топча конями.
«То, что пришлось видеть мне из окон Академии художеств 9 января, не забуду никогда — сдержанная, величественная, безоружная толпа, идущая навстречу кавалерийским атакам и ружейному прицелу — зрелище ужасное», — так описал столкновение одной из колонн с войсками художник Серов.
Итогом ужасного дня стало 130 человек убитых и 299 раненых. Из 130 убитых – двое полицейских попавших под залп пехотного полка у Нарвской заставы. Среди военных погибших не было, лишь двое были избиты обезумевшей, истребляемой толпой людей.
Впрочем, официальные данные о жертвах 9 января изначально ставились под сомнение – в первые дни появились сообщения о сотнях и даже тысячах убитых. В обществе бродили слухи о забитых трупами подвалах больниц и тайных захоронениях в общих могилах. Косвенно в пользу этой информации свидетельствуют многочисленные зафиксированные случаи, когда родственники так и не смогли найти тела своих пропавших близких.
Советская историография официально утвердила количество убитых и раненых в Кровавое воскресенье января 1905 года в количестве 4600 человек – цифра была взята из статьи Ленина «Революционные дни», опубликованной им в 1905 году по итогам событий.
Последствия же событий в общественном сознании были не менее драматичны. Если до этого кровавого дня во многих ещё жила, взращённая веками, вера в единство царя с народом, то после 9 января, кровь пролитая на снег Санкт Петербурга в умах многих тысяч людей навсегда связь эту разорвала.
