«Педро не повезло!». Беспощадная история испанского ножевого боя ❘

Наша история начинается в 711 году, когда войска арабского халифата разбили короля вестготов Родериха и началась оккупация Испании маврами, а за ней и знаменитая Реконкиста, отвоевание испанцами своих земель. Продлилась она почти восемьсот лет, вплоть до 1492 года, и за это время под палящим солнцем Пиренейского полуострова выросла нация, где каждый мужчина, независимо от возраста и социального статуса, был воином, спокойно смотрящим смерти в лицо и очень щепетильно относящимся к своей чести.

Именно эта ситуация породила удивительный феномен равноправия между сословиями, когда самый последний водонос мог прийти в дом гранда и без подобострастия посидеть с ним за столом, обсудив городские слухи.

Такое чувство собственного достоинства заставляло испанцев защищать свою честь с оружием в руках; сначала на мечах и шпагах, а после запрета простолюдинам носить оные — на навахах, складных ножах, наводивших ужас на всех бузотеров Европы.

Самыми страшными бойцами на навахах были махо и баратеро. Причем махо — довольно простой и понятный типаж. Так называли консервативно настроенных представителей испанских низов, которые после попыток в 1766 году министрами Карлоса III ввести моду на все французское стали придерживаться традиционной испанской одежды и обычаев. А вот баратеро — гораздо более интересные и серьезные персонажи.

Испанцы очень любили азартные игры, а их короли — нет, и поэтому те запрещали своим подданным просаживать деньги. Естественно, на этом фоне расцвели подпольные игорные дома. Вот там-то и собирали свою дань (она называлась «барато») мрачные типы в плащах и шляпах — баратеро, для которых зарезать человека было все равно что высморкаться. Именно они были самыми лихими бойцами на ножах, и редкий смельчак рисковал с ними связываться.

Любой смельчак, отказавшийся платить баратеро, или же дурак, оскорбивший махо в таверне, сразу получал форменный вызов. Обычно это была простая фраза: «Пойдем, выйдем!». После этого невозможно было избежать поединка, не потеряв при этом честь и не став презираемым всеми окружающими.

Услышав подобное, испанец спокойно доставал свою наваху и шел на улицу. При этом он сразу становился максимально собран, ведь поединок считался начавшимся с момента вызова. И если дуэлянт зазевался или расслабился, он мог получить нож под ребра даже не дойдя до места поединка. Причем убийцу бы никто не осудил. Историк Денис Черевичник в книге «Учебник вымогателя или искусство владения навахой, ножом и цыганским ножницами» рассказывает:

Про погибшего в поединке никто не говорил: «Он убит», о нем уклончиво молвили: «Педро не повезло!».
Бились всегда один на один, встревать в драку было категорически запрещено. За подобное непочтение к традициям можно было запросто получить навахой от каждого из участников.

Во время поединка противники чаще всего использовали подручные средства для защиты от порезов. Почти всегда это был длинный плащ, намотанный на предплечье левой руки, или шляпа, взятая в ту же руку. Само по себе волочение плаща по земле считалось открытым вызовом на поединок, эту традицию позже переняли аргентинские гаучо.

Дрались в двух формах: до первой крови и до смерти.
Если бой проходил внутри одного семейства (бывало и такое!), или среди приятелей, чаще всего условием было пустить кровь или располосовать лицо. Такие бои могли длиться очень долго, пока соперники не падали от усталости. Испанский ученый и писатель Серафин Кальдерон приводит забавную историю, про двух приятелей, которые решили подраться до первой крови, и один из них попросил сначала не бить в лицо, ибо боялся за свою внешность. Потом потребовал не бить в желудок, ибо страшился что выпадут внутренности, и все запачкают, а он болезненно чистоплотен. После этого попросил не бить в грудь, так как это его слабое место. Когда соперник справедливо возмутился: «Куда же мне тогда бить!?», последовал ответ: «В левое предплечье!», ибо именно оно было плотно защищено плащом. На том и порешили.

Если же оскорбление было серьезным, бой шел до смерти и длился считанные секунды, максимум минуту. Соперники в хладнокровной ярости кружили друг напротив друга, чтоб в один момент со скоростью атакующей змеи нанизать врага на острие навахи. Обоюдное убийство было не таким уж редким случаем.

Еще более страшными были поединки, когда противники привязывали друг друга нога к ноге, или рука к руке. Бывало, они держались зубами за одну веревку или платок. Летальность в таком поединке была максимальной.

Чаще всего бои до смерти проходили среди конкурирующих баратеро, так они делили территорию и доход с игроков, поэтому живым соперника никто не отпускал. Но еще страшнее была ярость прекрасной махи, полосующей своей навахой соперницу, позарившуюся на понравившегося ей парня.

В большинстве европейских стран женщины были исключены из дискурса мужской чести, их честью была честь семьи, за них вступались мужчины. Но только не в Испании. Малая наваха, хранившаяся или на груди, или за подвязкой чулка — типичное оружие черноокой махи, которая без промедления использовала нож для защиты себя, своей чести или для решения проблем с соперницей. Сама королева Изабелла Вторая говорила: «Я типичная испанка, одна из тех, что молятся Деве Марии Паломской и носят нож за подвязкой».

Тот же Черевичник приводит немало примеров яростных поединков среди испанских красавиц. Так, например, две работницы табачной фабрики устроили поединок по всем правилам, с вызовом и секундантами. Вместе с подругами они выехали из города, добрались до таверны, после чего вошли в снятый заранее номер, заперев дверь. Там они разделись до пояса и так яростно набросились друг на друга, что вбежавшие внутрь подруги через несколько минут обнаружили одну остывающую красотку, убитую ударом в шею, и одну с десятью ранами, которая умерла спустя полчаса.

Нечто подобное произошло 29 июля 1906 года, только местом боя стал пляж де ла Калета. Две ревнивые красавицы из Кадисы по имени Рубиа и Сели не поделили местного извозчика. Специально дождавшись полуночи, при свете луны они так яростно набросились друг на друга, что их крики привлекли внимание матросов с проходящей рядом баржи. Когда моряки спустились на берег, они обнаружили одну девушку, лежащую на песке, и вторую, придавившую ее коленом и исступленно бившую ножом в живот. Когда Рубиа спросили, за что она так, та ответила: «Я убила ее, потому что одна из нас должна была умереть».

Но самый дикий случай произошел в апреле 1930, когда четыре девушки-горничные решили выяснить, кто из них более достойна любви некоего покорителя сердец. Сначала они по начавшейся тогда моде стрелялись из пистолетов, но капризные игрушки дали осечки, и тогда девицы без раздумий достали навахи и исполосовали друг друга так, что всех их тут же отправили в больницу.

Доставалось и ухажерам. Ревнивые махи не раз пускали кровь, а иногда и выпускали кишки своим гулящим любовникам, и общественность оказывалась на стороне женщин. Так у Черевичника есть история, в которой в 1880 году известная цыганская танцовщица Тринидад прямо в кафе «Сильверио», где она танцевала для публики, прирезала своего неверного любовника. Администрация вызвали полицию, но завсегдатаи, вооружившись ножами и стульями, отбили ее. Полиция вызвала карабинеров, но тут из находящегося недалеко района Мадрида подтянулись мрачные типы, замотанные в плащи и с огромными навахами, так что полиция решила не рисковать, спустив дело на тормозах.

Бывало и так, что женщина могла вызвать на бой мужчину, что в остальной Европе было просто невозможно. И мужчина подобный вызов принимал. Как пример Черевичник приводит случай от 23 июля 1888 года, когда в поединке сошлись плотник и женщина, имевшая некий вес в криминальном мире. Действие происходило в городе Саламанка, прямо на площади, оба противника сражались яростно и молча, и обоих увезли в больницу с серьезными ранениями.

Обучение владению ножом начиналось очень рано. Пяти-шестилетние малыши играли с палочками, поражая иностранцев своей ловкостью. К десяти-двенадцати годам мальцы становились серьезными бойцами и брали в руки уже настоящие ножи, которые не боялись применять.

Известен поединок между восьмилетним Рафаэлем Лавеспи и десятилетним Мауро Лосанго, в котором более младший пробил грудь противника навахой и, зная о последствиях, быстро скрылся от полиции в лесу. Произошел бой в июле 1901 года.

Наиболее опасными среди детей считались «гранухи» — «виноградные косточки», подростки, шнырявшие по улицам Испании и грабящие случайных прохожих. Обижать таких гранух было себе дороже. Самое малое, противник получил бы издалека камнем или комком земли. А скорее всего, мстительный подросток подождал бы случая и, подкравшись сзади, всадил бы наваху обидчику в спину.

Владимир Немирович-Данченко, российский и советский писатель, вспоминает, как однажды попытался вмешаться в поединок гранух на ножах, который состоялся в одном кафе, но был тут же обезоружен и ограблен, после чего его выкинули на улицу.

Моду шпаны переняли и «благородные» подростки. В 1907 году в андалузском городе Убеда одна десятилетняя красавица Луиса Муньос Руис вскружила голову одиннадцатилетнему сыну адвоката Адриану Морено, после чего решила, что ей более интересен двенадцатилетний Пепе Лаос, сын богатого землевладельца. Обиженный Адриан вызвал соперника на дуэль, и они, уйдя в сад, принялись сражаться, после чего вызванный получил наваху в бок и упал, а его соперник побежал за помощью. К счастью, несмотря на тяжесть раны, Пепе выжил, и все закончилось только слезами ветреной красавицы, осознавшей, что же она натворила.

Даже детские игры часто становились аттракционом по выживанию. Итальянский писатель и журналист Эдмондо де Амичис описывает такое действо, увиденное им в Валенсии. Подростки решили развлечься игрой в корриду, привязав к одной палке наваху, а к тележке — палку с двумя другими ножами, изображавшими рога быка. Игра очень скоро превратилась в кровопролитную стычку, в которой, по словам находящегося в шоке путешественника, все резали и убивали всех, несмотря на столь юный возраст.

Не отставали и старики, готовые всегда закончить свою или чужую жизнь на клинке навахи. Известен случай, произошедший 27 марта 1929 года, когда шестидесятивосьмилетний Виктор Альварес вышел на поединок с сорокадвухлетним Эметерио Пересом. Тридцать лет разницы не помогли молодому бузотеру, и уже через пару минут он был убит тремя ударами навахи, а старик выжил, получив тяжелое ранение в бок.

Мрачность и лютость испанского ножевого боя подчас соседствовала с курьезностью. Одна из подобных страниц в истории — поединок с ножами на велосипедах. Произошла эта битва в августе 1896 года между двумя членами велосипедного клуба Гранады Пересом и Морено. Левой рукой соперники управляли велосипедом, а в правой находилась наваха. В первой же сходке Морено был ранен в руку, но в третьей отомстил, пробив противнику грудь, отчего тот и скончался.

Как только закончилась Реконкиста, правители Испании начали с переменным успехом бороться с выходками своих своенравных и вспыльчивых подданных. Само появление феномена испанского ножевого боя опирается на запрет королем Филиппом V в 1716 году простолюдинам носить шпаги и кинжалы, после чего те быстро взялись за складные навахи, начавшие расти до удивительных величин. Известен «ножик» длиной 84 сантиметра!

Правительство отчаянно боролось с засильем ножей и запрещало их. Но голь на выдумки хитра, и как только к ношению запретили боевые ножи, испанцы начали носить ножи для нарезки хлеба (которые подозрительно быстро снова эволюционировали в боевые). Орудия «хлеборезов» начали достигать длины в шестьдесят сантиметров. Видимо испанский хлеб без боя не сдавался.

После запрета хлебных ножей выяснилось, что простым жителям нужно нарезать табачные листья для самокруток и трубок. Все испанцы срочно стали любителями покурить и начали нарезать табак огромными ножами. После запрета и этих орудий, выяснилось, что если в ноже проделать отверстие, то оно снова станет легальным и будет классифицироваться как «игла» для ремонта парусов, поэтому по дорогам Испании стали расхаживать люди с шестидесятисантиметровыми «иглами». После очередного запрета все вскоре стали объявлять себя сапожниками, таская с собой башмачные ножи. Размер инструмента при этом не изменился.

Когда и это запретили, выяснилось, что нужно стричь ослов, и все внезапно стали стригалями, нося с собой огромные ножницы, от вида которых поседел не один бедный ослик. Особенно страшными бойцами на ножницах были испанские цыгане, кале, до сих пор мелькающие в криминальной хронике современной Испании, часто в разделе убийств с помощью холодного оружия.

Самый же страшный удар по ножевым бойцам нанес диктатор Франко, запретивший в 1944 году носить хоть что-то с клинком длиннее 11 сантиметров. Более того, этот запрет сохранился до сих пор.

Так безжалостные испанские махо превратились в современных миролюбивых бюргеров, предпочитающих сиесту и паэлью, и только в цыганских кланах, да в отдаленных уголках Испании традиция ножевого боя дожила до наших дней.