У них не было никакого «потом»
Людей, которым было по 18-20 лет, призвали на защиту своей страны. Для некоторых она была Родиной, для других — не очень. Но они пошли, некоторые — с гордостью и восторгом, многие — принудительно, под угрозой тюрьмы или расстрела, но пошли.
Крещённые, некрещеные, студенты, крестьяне, вчерашние школьники. Совсем сопливые, в рваных шинелях, с винтовками, палками, без портянок, без пайков, в продуваемых вагонах или маршем по раскисшим дорогам. Они пришли и умерли.
Многие не успели не только выстрелить, но и увидеть врага. Но умерли.
У них не было никакого «потом». Даже в немецких концлагерях или ГУЛАГе. Даже в колясках без ног. Просто не было. Ни семьи, ни учёбы, ни детей, ни работы, ни любви, ни внуков, ни тихой пенсии с рыбалкой. Просто ничего. Это настолько несравнимо с сегодняшними мирными проблемами, что не требует никакого обсуждения.
Сегодня отправить родное дитя в армию на год — гораздо большая проблема, чем во время войны послать родного сына прямо на Сталинградскую битву в штрафной батальон. Миллионы легли в землю ради какого-то высшего смысла, который мы до сих пор тщимся понять и упаковать в удобные для нас концепции и определения. Но мёртвые сраму не имут. Они уже сделали все, что могли и большего от них требовать нельзя. И очень стыдно и неудобно читать тех, кто пытается придумать, что они все могли умереть как-то иначе.
