Целая жизнь прошла, а я до сих пор с ненавистью вспоминаю перегар дяди Саши. Мне было лет восемь, к нам с мамой пришли гости – тетя Лида и дядя Саша, муж с женой. Очень милые люди. Взрослые сидели на кухне, выпивали. мне с ними было скучно, я играл в комнате. Что-то там изображал с солдатиками. Я вообще был самодостаточным ребенком, никогда не требовал меня развлекать. И тут возник дядя Саша. Уже очень навеселе: дядя Саша пил водку.
– Ну что, Лёха? – дядя Саша меня приобнял. – Чо ты тут, а?
– Играю… – я попытался ускользнуть из его объятий.
– Хм. А ты в каком сейчас классе? – Приобнял сильнее.
И началось. Тупые вопросы. Которые взрослые задают непонятно зачем. Но пьяному дяде Саше хотелось поговорить. А мне хотелось, чтобы он быстрее ушел на кухню. А лучше к себе домой. Только я был слишком воспитан, чтобы ему сказать: «Дядь Саш, от вас ужасно пахнет, и вообще вы глупеете, когда выпьете».
Этот разговор был мукой, но я терпел. Я отвечал на тупые вопросы, старался отойти подальше, но у дяди Саши был приступ алкогольной жажды общения с «молодежью». И куда мне было деваться?
«Детская травма», как сказал бы психолог.
Я сам уже взрослый, очень взрослый. Но до сих пор не могу понять, какого черта подвыпившие дяди и тети очень хотят пообщаться с детьми? Что их так распирает? Почему им не ясно, что детям тошно от их разговоров и перегаров?
Особенно я не могу понять родителей.
Когда они выпьют, у них вдруг просыпается такая любовь к своим детям, такая гордость за них, что лучше бы ребенку спрятаться под кровать. И ждать там, пока родители выспятся и протрезвеют.
У меня была знакомая семья, очень интеллигентная, часто заезжал к ним, любил поболтать и выпить. Но, блин, одно меня изводило. Когда папа Толя уже был очень хорош, он непременно звал дочку в прокуренную комнату: «Ника! Иди-ка сюда!»
Появлялась мрачная Ника. Ника уже знала, что сейчас ей предстоит. А папа Толя говорил: «Расскажи нам что-то из Пушкина!». Я видел, как Нику колбасит. Ее бесил пьяный отец, что дышать в комнате нечем, но еще больше – что папа не может оставить ее в покое. Я говорил этому гордому папе:
– Толь, ну оставь дочь, что ты докопался?
– Нет! Пусть стихи прочитает! Ника, давай!
Несчастная девочка. Немудрено, что в семнадцать лет она уже снимала квартиру с подружками. Нет, она любила своего папу. Но лучше – на расстоянии. Потому что все ее детство – это пьяный отец и «почитай нам стихи». Кажется, она даже ему это высказала однажды. Кажется, Толя согласился с ней, что был невыносим. Только поздно уже.
Дети терпеть не могут пьяных родителей. Но если те их не трогают – то и ладно. Но когда бухие родители, а с ними еще и пьяные гости начинают цепляться к детям с разговорами и «почитай нам стихи» – о, в эти моменты дети их всех просто ненавидят.
Не трогайте детей, если вы пьяны. Своих или чужих – неважно. Вы отвратительны им: своим запахом, мутными глазками, тупыми вопросами. Просто не трогайте их. Поверьте, им совсем не скучно без вас. Им тошно с вами.
А уж слышать ваши пошлые шуточки – ну совсем никуда не годится.
Только что же я все про мужчин? Выпившие женщины ничем не лучше. Даже похуже наверно. Если они видят мальчика, тут же спросят: «Ну а девочки какие тебе нравятся?». Если девочку, то: «Ну а с мальчиком ты каким дружишь?». И смотрят, глумливо улыбаясь. Женщине кажется, что сейчас она говорит с ребенком о важном, что это серьезная тема. А ребенок смотрит на ее размазанную помаду, на ее блуждающие глазенки в фиолетовых тенях и думает: «Тетя Катя, ты дура?».
Только несчастные дети не могут сказать это вслух подвыпившей тете. Не могут оттолкнуть бухого дядьку. К сожалению, они беззащитны перед этими мерзкими пьяными взрослыми.
Просто не трогайте их. Пейте там, шутите глупо, улыбайтесь криво. Шатайтесь и пойте хором Лепса. Только к детям не лезьте.
Алексей Беляков
