Все слышали анекдоты про чукчей, над которыми сами чукчи могли бы и посмеяться: они обожали подшучивать над собой. Но, скорее всего, рассказчика бы просто убили. При этом большая часть современного оружия вряд ли бы помогла против столь опасного врага.
Чукчи — это искаженное «чаучи» — оленеводы, индейцы Севера. Сами они называют себя луораветланами — «настоящими людьми», остальных считают второсортными. Они шутят над собой, называя себя «потным народцем», но только между собой. При этом, нюх чукчей не особо уступает нюху собак, а генетически они от нас сильно отличаются.
Трудно отыскать более воинственный народ, чем чукчи. Спартанское воспитание было куда мягче и «гуманнее» воспитания будущих чукотских воинов. Как и у индейцев, суровое воспитание мальчиков у чукчей начиналось с 5-6 лет. Спать с этого времени, кроме редких исключений, позволялось лишь стоя, опершись на полог яранги.
Для того, чтобы выработать у детей реакцию на внезапную опасность, к ним подкрадывались и обжигали то раскаленным металлом, то тлеющим концом палки. В итоге, маленькие воины начинали молниеносно реагировать на любой шорох или прикосновение.
Мальчикам приходилось бегать за оленьими упряжками по снегу десятки километров, прыгать с привязанными к ногам камнями. Лук был неизменным атрибутом воспитания и любимой игрушкой чукотских детей, а высшим мастерством лучника — выстрел стрелы, расщепляющей воткнутый в землю прут.
Была у чукчей и своя игра с мячом из оленьей шерсти, сильно напоминавшая современный футбол. Только играли луораветланы в эту игру задолго до «основания» футбола англичанами. А еще они любили бороться.
Борьба была специфической: на скользкой моржовой шкуре, дополнительно смазанной жиром, надо было не просто одолеть соперника, а кинуть его на острые кости, расставленные по краям. Именно таким противостоянием уже взрослые юноши будут выяснять отношения со своими врагами, когда почти в каждом случае проигравшему грозит смерть от куда более длинных костей.
Путь во взрослую жизнь лежал для будущего воина через испытания. Так как ловкость ценилась этим народом особо, то на «экзамене» делали ставку на нее и на внимательность. Отец отправлял сына с каким-нибудь заданием, а сам крался следом.
Выждав удобный момент, когда мальчик садился, терял бдительность или попросту превращался в «удобную мишень», он выпускал стрелу в сына. Выдержавший экзамен оставался в живых, вовремя отпрыгнув в сторону. Проваливший — падал замертво.
Не стоит считать отцов такими уж жестокими: стреляя по сыну, глава семейства не смазывал наконечник ядом, так что ранение оставляло шансы выжить. На войне же без яда стрелы не летали.
Суровые законы жизни на Крайнем Севере и войны выработали у чукчей презрение к смерти. Они верили в то, что у каждого из них есть 5-6 душ. И для каждой души может быть свое место в раю — «Вселенной предков», попасть куда можно лишь выполнив некоторые условия: достойно погибнуть в бою, быть убитым от руки друга или родственника, а также умереть своей смертью.
Последнее — слишком большая роскошь для суровой жизни, где на заботу других уповать не стоит. Добровольная смерть для чукчей — обычное дело, достаточно лишь попросить о таком «убийстве себя» родственников. Так же поступали при ряде тяжелых болезней.
Побежденный в поединке чукча никогда не просил пощады, а равнодушно обращался к противнику с просьбой о смерти: «Что ж, если я стал для тебя диким оленем, торопись!», то есть убей.
Чукчи – прирожденные диверсанты. Малочисленные и свирепые, они были настоящим ужасом для всех, кто жил в зоне досягаемости. Известным фактом является то, что насчитывавший полсотни человек отряд коряков – соседей чукчей, присоединившихся к Российской империи, бросался врассыпную, если чукчей было хотя бы два десятка.
С коряками «настоящие люди» воевали одинаково: сначала были торги, где каждый неверный и просто неосторожный жест мог быть понят как сигнал к резне. Если погибали чукчи, то их товарищи объявляли обидчикам войну: вызывали тех на встречу в назначенном месте, стелили шкуру моржа, смазывали ее жиром и, конечно же, вбивали по краям множество острых костей.
Если же чукчи шли в грабительские рейды, то они просто резали мужчин и брали в плен женщин, что было не просто, так как женщины предпочитали убить ножом детей и себя, лишь бы избежать рабства. Чукчи довольно редко применяли по отношению к пленным пытки. Но если им в руки попадал военачальник или знаменитый воин, то ему приходилось туго.
Первое упоминание о чукчах в письменных источниках относится к 1641 году в связи с тем, что в районе Колымы они напали на русских сборщиков подати пушниной, собираемой с аборигенов. Русских казаков в 1729 году искренне просили «не чинить насилия над немиролюбивыми народами севера». То, что чукчей лучше не злить, их соседи, присоединившиеся к русским, знали на своей шкуре.
Однако у казаков, видимо, взыграли гордыня и зависть к такой славе «некрещенных дикарей», поэтому якутский казачий голова Афанасий Шестаков и капитан Тобольского драгунского полка Дмитрий Павлуцкий пошли на земли «настоящих людей», уничтожая все, что встречали на своем пути.
Несколько раз чукотских вождей и старейшин приглашали на встречу, где их попросту подло убивали. Для казаков все казалось просто до тех пор, пока чукчи не поняли, что играют не по тем правилам чести, к которым привыкли сами.
Через год Шестаков и Павлуцкий дали чукчам открытый бой, где у последних шансов было не так много: стрелы и копья против порохового оружия — не лучшее оружие. Правда, Шестаков и сам погиб.
Луораветланы начали настоящую партизанскую войну, в ответ на которую сенат в 1742 году распорядился уничтожить чукчей начисто. Последних было менее 10 000 человек с детьми, женщинами и стариками, задача казалась такой простой.
До середины XVIII века война была жесткой, но вот уже и Павлуцкого убили, и отряды его разбили. Когда российские чиновники разобрались, какие потери они несут, то ужаснулись. Кроме того, прыти у казаков поубавилось: стоило победить чукчей неожиданным набегом, как оставшиеся в живых дети и женщины убивали друг друга, избегая плена. Сами чукчи смерти не боялись, пощады не давали и могли истязать крайне жестоко.
В срочном порядке был издан указ, запрещающий вообще злить чукчей и лезть к ним «со злым умыслом»: за это решено было ввести ответственность. Чукчи вскоре тоже стали успокаиваться: захватить Российскую империю нескольким тысячам воинам было бы слишком обременительной задачей, смысла в которой сами луораветланы не видели.
Спустя пару десятилетий империя вновь вернулась на земли воинственных оленеводов, боясь, что с теми «заведут опасный мир» французы и англичане. Чукчей брали подкупом, уговорами, ублажениями и водкой. Дань чукчи платили «в том размере, который сами выберут», а «помощь государеву» им возили так активно, что легко было понять, кто кому на самом деле платит дань. С началом сотрудничества к «настоящим людям» пришли и сифилис, и алкоголизм.
Чукчи торговали со многими, однако наибольшее обоюдное уважение в торговле проявляли с японцами. Именно у японцев чукчи закупали свои металлические латы, которые были точь-в-точь как у самураев.
Самураи же восхищались мужеством и ловкостью чукчей: последние являлись единственными воинами, которые, согласно многочисленным свидетельствам современников и очевидцев, способны были не просто уклоняться от стрел, но и ловить их руками налету, умудряясь кидать (руками!) обратно во врагов.
Американцев чукчи уважали за честную торговлю, но немного погонять последних тоже любили в своих пиратских набегах. Перепадало и канадцам: известна история, когда чукчи захватили на канадском побережье чернокожих рабынь и забрали их себе в качестве наложниц.
Чукотские женщины не знают, что такое ревность, и потому восприняли подобный трофей мужей нормально. Ну, а негритянкам как «неполноценным людям» запретили рожать, до старости продержав их в наложницах. По словам очевидцев, рабыни своей новой судьбой были довольны и лишь жалели, что их не выкрали раньше.
Чукчи – это суровые воины Севера, о которых мы так мало знаем.
