В восстании под предводительством Степана Разина (1670-1671 гг.), залившем кровью всё Поволжье, есть много плохо известных нюансов.
Тайны бунта Стеньки Разина
Например, Разин, хотя сам не выдвигал себя в качестве претендента на царский трон, держал при себе самозванца по прозвищу «царевич Нечай». О нём ходили слухи, что это – сын царя Алексея Михайловича царевич Алексей. Про него объявили, что в 1670 году он умер. Однако Разин поддерживал слухи, что царевич, на самом деле, убежал от отца и от бояр и находится у него.
Опала, постигшая незадолго до этого патриарха Никона, также использовалась восставшими. Они распускали слух, что патриарх тоже сбежал к Разину. Интересен факт, что Никона, находившегося в это время в ссылке в Ферапонтовом монастыре, допрашивали, не находится ли он в связи с восставшими. Вообще, нельзя отвергать возможность вовлечения части правящей элиты России в бунт Стеньки Разина, с помощью которого она могла надеяться улучшить своё положение при власти.
Интерес к нему иностранцев
Восстание Степана Разина охватило важнейшую международную торговую артерию России – Волгу, по которой проходил путь от Белого моря к странам Востока. Здесь оказались под ударом интересы иностранных торговых компаний – английских, нидерландских, немецких. Купцов из этих стран на Волге всегда было много. И они оказались невольными свидетелями разинского бунта. Благодаря этому сохранилось немало иностранных сведений о восстании Стеньки Разина. Более того, они преобладают над русскими свидетельствами, так как следственные документы, касавшиеся мятежа Разина, сгорели в пожаре 1704 года.
Восстание Разина вызвало живейший интерес иностранцев как по неординарности события, так и, возможно, по той причине, что некоторые из них рассматривали его как важный фактор ослабления России. Ведь тогда, во второй половине XVII века, после победы над Польшей, Россия начала входить великой державой в европейскую политику.
Описания разинского бунта «по горячим следам» содержатся в диссертации «Стенько Разин, донской казак-изменник», защищённой Иоганном Марциусом в 1674 году в Виттенбергском университете; в книге курляндца Якоба Рейтенфельса «Сказания о Московии» (1676); в воспоминаниях голландца Яна Стрюйсса «Три путешествия». Автор последнего был непосредственным свидетелем данного события и, если ему верить, даже лично виделся с Разиным в Астрахани.
Указания на мусульманство Разина
В диссертации Марциуса – первом европейском сочинении о восстании Разина – содержится примечательная оговорка: «Вероисповедания он был мусульманского или никакого». Сохранилась гравюра Степана Разина работы немецкого художника Пауля Фюрста, как обычно утверждают – писанная с натуры. Мы видим на ней статного мужчину с бородой и в восточном одеянии: чалме и халате. Наконец, есть ещё один таинственный факт.
После казни Стеньки Разина четвертованием его голова и члены его разрубленного тела были надолго выставлены в Москве в назидание всем, кто рискнул бы бунтовать против царской власти. В одну ночь они вдруг исчезли. Ходили слухи, что татары, жившие в Москве на Большой Ордынке и в окрестных переулках, тайно похоронили Разина как своего единоверца.
Недостаточность свидетельств
Насколько вероятно, что Степан Разин действительно принял ислам в какой-то момент своей бурной жизни?
По всей видимости, все приведённые свидетельства нельзя считать надёжным подтверждением мусульманского вероисповедания Разина.
Одежда Разина точно не является таким показателем. Разин во время своих походов в Персию «за зипунами» хорошенько прибарахлился. Естественно, его одежда, добытая там, была восточного покроя. Да и вообще у донских казаков, постоянно живших по соседству с турками, одеяние должно было сильно отличаться от принятого у русских мужиков. Достаточно указать хотя бы на такую традиционную деталь казачьей одежды, как шаровары, явно заимствованную ими у турок.
Слова Марциуса о том, что Разин был не то мусульманином, не то атеистом, показывают, что сам автор не был осведомлён о религиозных воззрениях бунтовщика. Следует подчеркнуть, что Ян Стрюйсс, лично знавший Разина, ничего не пишет про его якобы исламское вероисповедание, хотя подробно описывает его самого:
«Разина можно было узнать только по почету, который ему оказывали, потому что не иначе как на коленях и падая ниц, приближались к нему. Когда к нему обращались, то запрещалось называть иначе, как батько, batske, что на их языке значит отец. Это прозвище присвоил он себе с целью запечатлеть в сердцах своих подчиненных более любви и уважения. Вид его величественный, осанка благородная, а выражение лица гордое; росту высокого, лицо рябоватое. Он обладал способностью внушать страх и вместе любовь. Что бы ни приказал он, исполнялось беспрекословно и безропотно».
Раскольник с донской спецификой
Марциус, вероятнее всего, был введён в заблуждение отдельными выходками повстанцев Разина против православных храмов. При этом Марциус ничего не упоминает о церковном Расколе. Это заставляет думать, что автор диссертации был не слишком осведомлён о делах в современной ему России.
Напротив, Стрюйсс показывает в своём сочинении очень хорошее знание России. Своё сочинение он начинает очерком религии и нравов русских. Наверняка, если бы Разин отступил от православия, он отметил бы такой факт в своей книге.
Наконец, трудно предполагать, что казаками и русскими бунтовщиками предводительствовал, с их точки зрения, вероотступник. Но откуда произошли насилия разинцев над священниками и уничтожение ими церквей?
В то время большая часть простых россиян не приняла церковной реформы патриарха Никона, оставшись приверженной старому обряду богослужения: двоеперстию, имени Исус, крестным ходам посолонь и т.д. Гнев восставших обращался не только против властей и господствующих классов общества, но и против официальной «никонианской» церкви. Она, с их точки зрения, была погрязшей в грехах, стала слугой Антихриста.
Есть ещё одна немаловажная деталь. О ней пишет историк казачества Александр Шенников: «Донские казаки все в целом, с самых первых сообщений о них в XVI в., появились на сцене как сектанты, считавшие себя православными христианами, но фактически не признававшие московскую православную церковь. Не только после Раскола, когда в конце XVII в. бóльшая часть донских казаков примкнула к старообрядцам, но и до Раскола у них не было ни контролируемого Москвой духовенства, ни храмов, освящённых и официально признанных московским церковным начальством, ни церковного брака, который казаки принципиально отвергали, — всё это распространилось лишь в XVIII в. в основном, насколько можно понять, принудительно, после подавления Булавинского восстания. Вместе с тем имеется много сведений о сохранении у донских казаков до XVIII в. некоторых обрядов, сильно смахивающих на языческие, и специфических ритуалов гражданского брака и развода».
Таким образом, Стенька Разин был старообрядец, причём с донской казачьей спецификой.
