На первый взгляд, в речи Вячеслава Молотова о начале Великой Отечественной войны нет ничего загадочного. Однако на самом деле это обращение является предметом дискуссии современных историков. Взять хотя бы тот факт, что в эфире прозвучал не первоначальный вариант речи, а исправленный.
Почему не Сталин?
Как известно, рано утром 22 июня 1941 года германские войска пересекли советскую границу. После этого состоялось экстренное заседание Политбюро ЦК ВКП(б), где обсуждалось принятие чрезвычайных мер для отражения нападения. Наряду с подобными темами встал вопрос и о том, что кто-то должен выступить и сообщить о начале войны по радио. Если верить изданию «Речи, изменившие мир» (автор-составитель В. Апанасик), члены Политбюро были уверены в том, что эту миссию возьмет на себя Иосиф Сталин. Однако вождь наотрез отказался. По словам Апанасика, Сталин мотивировал свой отказ неясностью ситуации и настоял на том, чтобы к гражданам обратился Вячеслав Молотов, второй человек в стране.
Анастас Микоян, слова которого приведены в книге Сергея Нечаева «История Великой Отечественной войны», считал решение Сталина большой ошибкой, но утверждал, что глава партии находился «в таком подавленном состоянии, что не знал, что сказать народу». Впрочем, существуют и другие версии отказа Иосифа Виссарионовича от выступления. Например, некоторые историки предполагают, что Сталин в тот момент потерял голос. Другие заявляют, что вождя попросту не было в Москве. Противники данной теории отмечают, что журнал посещений говорит о том, что Сталин находился в столице. Однако на самом деле посетителей записывали даже тогда, когда глава страны в кабинете отсутствовал.
Исправления в тексте
Между тем, именно речь Вячеслава Молотова является доказательством того, что Иосиф Сталин был в Москве 22 июня 1941 года. Вообще, радиообращение Молотова на самом деле таит немало загадок. Так, многие историки заявляют о том, что в эфире прозвучал не первоначальный вариант выступления, и исправленный. Владимир Мещеряков, автор издания «Сталин и заговор военных 1941 г.», в первую очередь отмечает тот факт, что набросок речи, сделанный Молотовым, предназначался для Сталина. Об этом говорит фраза в черновике: «Шуленбург… сделал заявление народному комиссару иностранных дел Молотову». Чуть позже фамилия «Молотов» была вычеркнута.
Александр Осокин, автор книги «Великая тайна Великой Отечественной: глаза открыты», ознакомившийся в архивах с подлинником черновика Молотова, обнаружил еще несколько исправлений в тексте обращения. Например, по словам Осокина, «наша родина» была заменена на «наша страна», а вместо «открыв бомбежку» написано «подвергнув бомбежке». Осокин предполагает, что подобные, весьма несущественные, изменения в тексте стали следствием того, что Вячеслав Молотов вслух зачитывал кому-то речь, а этот «кто-то» в процессе чтения вставлял свои замечания.
Кто и когда приложил руку?
Александр Осокин считает, что замечания Вячеславу Молотову делал Иосиф Сталин. В частности Осокин уверен в том, что слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами», ставшие лозунгом войны, однозначно принадлежат Сталину. В текст речи были добавлены также данные о погибших в результате бомбежек, перечислены страны, ставшие жертвами фашистской агрессии, приведено сравнение Гитлера с Наполеоном и т.д. С Осокиным согласен и Андрей Сульдин, автор издания «Вся история Великой Отечественной войны. Полная хроника победы». На страницах своей книги Сульдин сообщает о том, что Иосиф Виссарионович «вставил несколько фраз» в текст обращения.
Однако правка Сталина не убеждает некоторых историков в том, что тот в начале войны действительно находился в Москве. Так, Осокин предполагает, что Вячеслав Молотов зачитывал текст Иосифу Виссарионовичу по телефону ВЧ-связи. Этим объясняется то обстоятельство, что исправления внесены рукой Молотова, а не Сталина. К тому же в архивах по какой-то причине сохранился именно черновик, а чистовик речи. Возможно, он был отправлен на согласование Сталину, якобы находившемуся в Сочи. Впрочем, Владимир Мещеряков не исключает, что вождь мог редактировать обращение вместе с Молотовым. Вот только, по мнению Мещерякова, это произошло гораздо раньше 22 июня 1941 года.
